Принцесса на горошине

В моих руках оказалось три листа заполненные мелким печатным текстом. Я для вида пробежала их глазами, если честно, не сумев прочесть ни слова, впечатлившись только количеством. Захотелось нервно сглотнуть.

- Имущества у вас предостаточно, Марьяна, - подтвердил Кирилл Борисович. – Вы богатая невеста, но вы же знаете, что деньги для вашего отца значили далеко не всё. Он жил своей работой, своей идеей, тем, что мог, благодаря своим усилиям и способностям, дать людям. Поэтому основную ставку он делал на вашу долю активов в концерне «Астракт».

- Я знаю, - проговорила я, - это ещё один его ребенок.

- Да. И оставить этого ребенка на произвол судьбы ему было куда тяжелее и страшнее. Саша, кстати, оставил для вас письмо. – Мне протянули запечатанный конверт. А у меня неожиданно затряслись руки от мысли о том, что внутри обращение ко мне отца. Его слова, которых я ещё не слышала, а ведь его уже рядом.

- Ты потом прочитаешь, когда останешься одна. – Лысовский похлопал меня по плечу.

- К тому же, - продолжил адвокат, - ваш отец прекрасно понимал, что переложить эту ношу на ваши плечи и невозможно, и неправильно. Она вам попросту не по силам. – Он снова с Лысовским переглянулся.- А на Совет директоров он не слишком большие надежды возлагал.

- Понятно было, что сразу начнется грызня, - поддакнул Григорий Филиппович. – Саша очень этого не хотел.

Я держала в руке конверт с письмом отца, смотрела на него, чуть помахивала им. Слушала нравоучительные речи, откинулась на спинку стула, едва заметно усмехнулась, прекрасно понимая, к чему эти двое ведут, и какую пилюлю пытаются подсунуть мне под малиновым сиропом.

- И папа придумал выход, - подсказала я им, не сдержав насмешки.

За моей спиной характерно вздохнули, но промолчали. А я посмотрела сначала на Лысовского, потом на Кирилла Борисовича, и в лоб поинтересовалась:

- Моё мнение по этому вопросу учитывается?

- Нет, - колко ответили мне из-за спины. – Не учитывается.

Лысовский с адвокатом понимающе переглянулись, а я всё равно решила уточнить:

- А почему? – Посмотрела на всех троих по очереди. - Если основные активы отца перейдут ко мне, как наследная доля, разве я не могу выражать своё мнение?

- Ты можешь его выражать. – Ответил мне опять Давыдов, мне пришлось к нему поворачиваться, и мы столкнулись взглядами. – Но там нигде не написано, что ты главная.

- Почему? – настойчиво упрямилась я.

- Потому что ты ни хрена не смыслишь в управлении компанией! – рыкнул Давыдов. – Потому что нужно было заканчивать экономический или хотя бы управленческий, а не изучать историю искусств по одному семестру в каждом университете Европы, где ты ещё не бывала!

Он всё это выпалил мне в лицо, причем, с такой страстью, что складывалось ощущение, что давным-давно мечтал озвучить это вслух, глядя мне в лицо. И поэтому я отвернулась от него. Повернулась к Лысовскому и спросила того:

- Дядя Гриша, почему он? Я не буду спорить, что я не смогу руководить компанией, что я в этом что-то, вообще, смыслю, но неужели мы не можем нанять управляющего, поверенного, доверенное лицо? Кого угодно, за какие угодно деньги. – Я требовательно глянула на Кирилла Борисовича. – У нас нет денег?

- Есть, - осторожно проговорил тот. – С финансовой стороной всё более чем благополучно, Марьяна Александровна.

- Вот и замечательно, - обрадовалась я.

- Дело не в деньгах, Марьяна, - перебил меня Лысовский. – Это решение твоего отца. Он официально, за месяц до своей кончины, передал права управления Марату.

Я помолчала, обдумывала. Потом переспросила:

- За месяц?

Мой мозг принялся подкидывать мне картины происходящего за месяц до смерти отца. Да, он неважно себя чувствовал, но он работал, он строил планы, и никогда, никогда не жаловался. А теперь выясняется, что за месяц до смерти он встречался с Маратом, мало того, передал ему свою должность?

- Маш, ты же знаешь, что он болел, - сказал Марат. Выждал несколько секунд, в кабинете повисла тишина, я раздумывала, а все остальные молча на меня смотрели. Потом Давыдов заговорил. – Это не был случайный приступ, не был первый инфаркт. Александр Григорьевич знал, что… ему недолго осталось.

- Почему я об этом не знала? Я жила с ним в одном доме, я каждый день мерила ему давление, следила за тем, как он принимает лекарства, но со мной отец о смерти никогда не заговаривал.

- Ну, что он мог тебе сказать? И как? – Все опять помолчали, затем Давыдов сказал: - Он приехал ко мне полгода назад. У нас был долгий разговор, тогда он впервые предложил мне занять его должность. Сказал, что больше никому не доверяет. Из-за тебя не доверяет. Боялся, что ты останешься один на один с пафосными офисными стервятниками. Я тогда отказался, конечно. Но… - Марат стоял напротив меня, и я видела, насколько тяжело ему даётся каждое слово, каждое предложение. Было похоже, что он сам до конца не понимает, как ввязался во всё это, почему согласился.

- Где он тебя нашел? – зачем-то спросила я.

Давыдов на меня посмотрел, растеряно моргнул. И сказал:

- Он меня не искал.

- Как это?

Всем в кабинете было неловко, а я чувствовала себя дура дурой.