Принцесса на горошине

- Дима, то, что я тебе сказала при последней встрече, было всерьёз, - перебила я его. – Пожалуйста, не пытайся сейчас сделать вид, что это была лишь мелкая ссора, а, на самом деле, у нас всё в порядке. Это не так. Мы с тобой расстались. Я… приняла это решение осознанно, нравится оно тебе или нет. И появление Марата здесь совсем не при чем.

Абакумов меня выслушал, от серьёзности сведя брови у переносицы, после чего переспросил:

- А оно могло быть при чем? Кто он, вообще, такой?

Вопрос, точно, неуместный. Не вовремя он прозвучал.

Я с кресла поднялась, уже собиралась попросить Димку отложить и наставления, и всяческие намеки и претензии ко мне на другое время, но тут дверь кабинета без стука открылась, и в дверях я увидела Марата. Может быть, не зная я Марата так хорошо, я бы могла поверить в то, что он слишком торопился, чтобы постучать. Но мне хватило только посмотреть ему в лицо, перехваченного невзначай взгляда, чтобы понять – его забывчивость носила определенный характер. Давыдов намеренно открыл дверь, чтобы посмотреть, чем мы с Дмитрием Алексеевичем здесь наедине занимаемся. Марат распахнул дверь, и теперь смотрел на нас. Абакумов с недовольством отвернулся, а я ждала, было интересно, как Давыдов себя поведет.

Когда его взгляд остановился на моём лице, Марат, с нарочитой неспешностью проговорил:

- Маш, Григорий Филиппович приехал. Ждем только тебя. Ты долго?

- Иду, - отозвалась я негромко. Невольно кинула на Димку короткий взгляд, затем направилась к двери. Марат чуть отступил, но мне всё же пришлось протискиваться мимо него. За что он был удостоен моего возмущённого взгляда. Правда, Давыдов даже бровью не повел.

Я вышла из кабинета Дмитрия Алексеевича, и Марат прикрыл за нами дверь. Основательно так прикрыл. А я окинула его быстрым взглядом.

- Ты не слышал, что в офис надо одеваться более официально? – не удержалась я от замечания, глядя на его темные джинсы и банальный свитер. Хотя, свитер, может, и не был таким банальным, судя по всему, стоил приличных денег, но куда делась любовь Давыдова к дорогим костюмам и отглаженным рубашкам?

- Нет времени на магазины, - бросил он на ходу. И тут повернул голову, и мы столкнулись с ним взглядами. И Марат с искоркой веселья поинтересовался: - Тебе за меня стыдно?

Я на мгновение растерялась, поспешила отвернуться. Затем фыркнула.

- Вот еще. Это не моё дело.

Развивать эту тему никто из нас дальше не стал, чему я была только рада. Мы прошли по коридору до кабинета отца, я сама открыла дверь, не позволив Марату сунуться вперед меня, и вошла. В кабинете нас ожидал Лысовский, который поднялся мне навстречу, как только увидел, и адвокат. Адвоката я тоже хорошо знала, не скажу, что они с папой были близкими друзьями, но сотрудничали довольно много лет, и Кирилл Борисович был вхож в наш дом. Единственное, что мы, кажется, ни разу за все годы, не оставались с ним с глазу на глаз, повода не возникало.

- Марьяна, ты хорошо выглядишь. Я рад. – Дядя Гриша, не стесняясь, меня обнял, затем указал на кресло рядом с собой. Я для начала протянула руку Кириллу Борисовичу, не зная, как ещё с ним поздороваться, а затем присела. Давыдов всё это время маячил где-то за нашими спинами. Я же намеренно не следила за ним взглядом, чтобы не навлекать на себя ненужное любопытство и внимание. Например, того же всевидящего Лысовского.

- Марьяна Александровна, прежде всего хочу перед вами извиниться за задержку, - начал Кирилл Борисович. – Пришлось выждать достаточное количество дней перед официальным оглашением.

Я кивнула, вроде бы с пониманием, и тут же невинно поинтересовалась:

- И с чем же это было связано?

Адвокат, кажется, от моего вопроса растерялся. Посмотрел на Лысовского, затем на Марата, а я за его растерянностью наблюдала. Кстати, мне хотелось услышать ответ, хотя, я его прекрасно знала.

- С некоторыми пунктами завещания, - в конце концов проговорил адвокат. – Которые были прописаны вашим отцом весьма определенно. Они не касаются лично вас, скорее, компании.

- Понятно, - протянула я. – Тогда, может, поговорим о том, что касается лично меня?

- Конечно. – Кирилл Борисович принялся раскладывать на столе бумаги, а я, воспользовавшись моментом, посмотрела на Марата. Тот, наконец, перестал бегать по кабинету, остановился и присел на край отцовского дубового стола. Тоже ждал.

Мне захотелось вздохнуть. Даже оглашение завещания отца в самом что ни на есть узком кругу, напоминало фарс. Не думаю, что отец этого хотел. Наверняка, не так планировал и представлял.

- Скорее всего, я никого не удивлю тем, что все основное имущество, сбережения, недвижимость и активы Александр Григорьевич завещал единственной дочери. Тут воля покойного выражена весьма четко. «Всё моё имущество, движимое и недвижимое, завещаю любимой дочери, Марьяне Александровне Дегтяревой…», - зачем-то зачитал Кирилл Борисович вслух, наверное, для поддержания официальной атмосферы. Следом передал мне в руки бумаги. – Здесь перечень имущества, Марьяна, всё, что на момент смерти, принадлежало вашему отцу.