Принцесса на горошине

Видимо, дядя Гриша не просто так сказал мне, что появление Марата удивило немало людей. Весь день мне на телефон приходили сообщения, поступали звонки, которые я решила проигнорировать. Звонили из офиса компании, звонили члены Совета директоров, встреча с которыми была назначена на завтра. С ними мне поговорить пришлось, и практически на все вопросы твердить: не знаю, не знаю. Я, на самом деле, была не в курсе происходящего. Ещё надо адвоката отца завтра выслушать, а то вдруг окажется, что Давыдов попросту самовольничает, а прав у него никаких на это нет? Поэтому четких ответов я старалась никому не давать.

Но больше всего меня нервировали звонки и сообщения Дмитрия Алексеевича. Даже в первом сообщении от него не было вопроса о том, вернулась ли я в Москву, всё ли у меня в порядке. Он сходу принялся интересоваться тем, что происходит. А, главное, почему я не поставила его в известность о происходящем. У меня ответов не находилось, просто потому, что меня тоже в известность ещё никто ни о чем не ставил, и поэтому я читала сообщения от него, и тут же их удаляла. Убирала, так сказать, из своей жизни лишний негатив. Хотя бы, таким бесхитростным образом, понимая, что это ничего не решает.

Мама с сестрой тоже мне звонили, не добившись общения, принялись слать сообщения. Их я тоже читала, но не отвечала. Откровенных обвинений в их словах не было, но я прекрасно знала, что они обе недовольны. А исправлять свои ошибки, по их мнению, я не тороплюсь.

Получалось, что я со всех сторон плохая.

- Марьяна.

Шура заглянула ко мне в комнату, увидела, что я сижу на подоконнике, подтянув колени к подбородку. Я голову повернула, посмотрела на неё. И тут же сообщила:

- Ужинать не буду. Кусок в горло не полезет.

- Очень зря. Я запеканку сделала. С грибами.

Я наморщила нос, отвернулась, снова стала смотреть за окно. А Шура перебила мои унылые мысли очень занимательным вопросом:

- Марьяна, мне для Марата Назимовича комнату приготовить?

Я в растерянности моргнула, голову подняла. Если честно, этот вопрос меня ошарашил. Я на Шуру посмотрела.

- С чего бы это?

Та заметно помялась, после чего руками развела.

- Я не знаю. Я у тебя спрашиваю. Ему есть где жить?

- Шура, - проговорила я с большим намеком на неуместность её предположений, - мне совершенно не интересно, есть ему где жить или нет. И я не вижу причины, чтобы он жил в моём доме. С какой стати?

- Завтра завещание огласят… - невпопад заметила экономка.

Я фыркнула.

- Не думаю, что отец отписал ему дом.

- Думаю, что отец отписал ему тебя. Нет?

- Какую-то ерунду говоришь, - обиделась я. – Я что, вещь, или активы? И, вообще, ещё послушать надо, что там… в этом завещании. – Я заправила волосы за ухо. – В конце концов, любое завещание можно оспорить.

- Волю покойного? – ахнула Шура, и даже рукой на меня махнула, мол, Бог с тобой. – Пойдешь говорить, что отец не в себе был? На всю страну? Даже не думай об этом!

Я вздохнула.

- Обо мне вот никто не подумал, - пожаловалась я. – Как мне со всем этим жить… во враждебных условиях.

- Марат Назимович не такой плохой, - зачем-то решила она за него заступиться.

А я строго глянула:

- Перестань его так называть. Он всегда был для тебя просто Марат.

- Был, - согласилась Шура. – Но это было давно. Вы были молоды. А сейчас… ситуация поменялась. Видела, какой он приехал? Деловой, серьёзный… Настоящий мужчина.

- Пять лет назад ему было тридцать два. И тогда он уже был настоящим мужчиной. Но тебя, судя по всему, не впечатлял.

- Впечатлял, - осторожно воспротивилась Шура. – Марат всегда был хорошим… молодым человеком. Но сейчас приехал мужчина. Неужели ты не заметила?

- Я не смотрела, - строптиво проговорила я себе под нос.

Соврала, конечно. Смотрела, всю дорогу в Москву на него смотрела, только украдкой. И всё, о чем Шура говорила, тоже заметила. То, что Марат стал старше, как-то собраннее, серьёзнее, тяжелее, что ли. Даже взгляд его стал тяжелее, походка. И меня мучил вопрос о том, что с ним происходило все эти пять лет. Пока я продолжала коротать своё время в башне замка под охраной огнедышащего дракона. Это я сейчас заботу папы имею в виду, если кто не понял. В моей жизни за прошедшие пять лет мало что изменилось, будем честными. И я рядом с Маратом чувствовала себя всё той же девчонкой – смущенной, влюбленной, чуточку неловкой, не сводящей с него удивлённых глаз. Удивлённых от того, что понятия не имела до его появления, что один человек может заменить для меня целый мир. Или, по крайней мере, половину мира, потому что второй половиной всегда для меня был отец. А теперь отца не стало, а Марат вернулся. И меня жутко пугало его появление. Потому что мне казалось, что я его совсем не знаю.

Наверное, так и есть. Сегодняшний Марат Давыдов – незнакомый для меня человек.

Не смотря на то, что я говорила Шуре, я до позднего вечера ждала появления Марата. Ведь он, уезжая, сказал: «Увидимся позже», а сам так и не приехал. И ночевать ему, судя по всему, есть где. И на звонок мне не хватило времени, хотя бы, для того, чтобы обсудить завтрашний день.