Принцесса Намонаки

– Нет-нет-нет! Ваша Светлость, разве вы не знаете, что лишь ранившая рука способна исцелять? – Бред, конечно, но Ли однажды читал мне что-то подобное. – Ваша Светлость, помогите мне, умоляю, мне о-о-очень больно!

Канцлер прожег меня злым взглядом.

– Принц, вы не в себе.

– От боли, – прохрипела я.

Повисла пауза, которую разрушил Ли, подтолкнувший лекаря обратно к канцлеру. Старик выдавил из себя благостную улыбку и склонился надо мной, а я с готовностью сунула ему ноги под нос.

– Дерзкий мальчишка, – прошипел канцлер так, что расслышала только я. – Мало тебе?

– Ай, больно! – простонала в ответ я. – Пожалуйста, аккуратнее.

Перевязал он меня очень даже неплохо, наверное, изучал медицину или оказывал раньше первую помощь. А может, здесь все так умеют?

– Моя благодарность безгранична, – объявила я, когда слуга встал перед канцлером на колени, чтобы тот вытер руки смоченным в розовой воде полотенцем. – Мне сразу стало легче.

Канцлер бросил полотенце на пол и улыбнулся, на этот раз искренне.

– Какая радость слышать это, Ваше Высочество. И чтобы полностью вас исцелить, я хочу сделать вам подарок.

Я подобралась. Старик вытолкнул вперед ту девушку в розовом, да с таким видом, словно козырь открывал.

– Ваше Высочество, примите от меня эту наложницу в ваш гарем, пусть ее красота утишит вашу боль.

Я едва не застонала снова. Другими словами: мне под благовидным предлогом вручали шпиона, а возможно, еще и убийцу. И вежливого способа отказаться не было: канцлер напоказ обидится, еще и убьет, поди, отвергнутую девчонку при мне. И снова лекари с проверкой явятся.

Выхода, казалось, не было. Канцлер угодливо улыбался, наложница стояла вся такая скромненькая, глаза в пол, а я комкала одеяло в кулаке. Что же делать?

И тут вдруг – император подкрался незаметно. Что странно, ведь его обычно за километр слышно, с такой-то свитой, а тут без всякого предупреждения прозвучал строгий голос:

– А́кито, как несвоевременен твой подарок! Ичи не может его принять.

Все, конечно, обернулись.

Довольный император вышел из-за ширмы, улыбаясь, присел на край кровати, и ласково спросил:

– Ичи, как ты себя чувствуешь?

Новую сценку «помираю» разыгрывать было глупо, поэтому я просто сокрушенно вздохнула. Дескать, плохо мне, но я терплю.

Император обернулся к канцлеру, который уже лежал ниц, как и все остальные.

– Государь, мы не знали, что вы здесь.

Император усмехнулся и участливо спросил:

– Акито, как ты? Рука, наверное, устала. Не болит? Нет? А ты уверен? Дай посмотреть.

Я с любопытством наблюдала, как канцлер с явной неохотой подает императору руку, а потом сильно стискивает зубы, будто от боли.

– Вот и славно, – протянул государь. – А подарок свой забери, зачем он Ичи? Не совращай мне мальчика, он только-только остепенился, вспомнил о пользе воздержания, в гарем по сто раз за день не бегает, слухи не вызывает. Ясно же, к свадьбе готовится, чтобы только с женой… А ты ему какой пример подаешь?

– Простите, государь! – пробормотал канцлер. – Ваш слуга не подумал, накажите за глупость!

– Наказать? – протянул император, и я заметила, как канцлера затрясло. – Пожалуй, не стану. Хотя если ты продолжишь тянуть с отбором кандидаток в невесты Ичи, то и накажу. Все, идите, я хочу побыть с сыном наедине. Эй, подарок! Передавай привет главе Пауков, пусть его лезвия не затупятся и… что там дальше у вас по ритуалу? Я забыл. Все, идите-идите…

– Это что, был наемный убийца? – спросила я, когда мы с императором остались наедине, не считая Ли.

– Ну а ты как думал? – усмехнулся император. – Это даже не девушка, но ты бы про это и узнать не успел. В тебя, Ичи, воткнули бы нож задолго до постели. Или яд бы подсыпали. Привыкай, тебя окружают одни наемные убийцы.

И он так выразительно посмотрел на Ли, что я немедленно задалась вопросом: чего еще из красочного прошлого моего телохранителя я не знаю?

– Ваше Величество, я не понимаю одного: вам же выгодно оставить меня в живых. Почему вы не прекратите эти нападения?

– Ичи, чернь зовет меня Сыном Солнца, но я не всесилен, – рассмеялся император, однако взгляд не отвел.

Глядя ему в глаза, я и сказала:

– Однако вы бы могли это сделать.

Император склонил голову, словно с такого ракурса я смотрелась лучше, и, выдержав паузу, кивком указал на мои ноги.

– Покажи.

Бинты он снимал так же сноровисто, как и канцлер.

– И все же, Ваше Величество?

– Ичи, ты до сих пор не помнишь, как пытался меня убить?

Я обомлела. Этот задохлик пытался кого-то убить?!

– Я? – Голос от изумления перехватило.

– Ты, ты. Ну, что тут у нас… Между прочим, этой ночью на твою жизнь снова покушались, не так ли? Как ты выжил?

– Покушались? – Я могла бы собой гордиться: теперь мой голос даже не дрогнул. – Правда? А! Я-то думал, мне кошмар приснился.

Император убрал руки с моих ног, жестом фокусника спрятав в рукавах свиток-офуда, вроде того, который мне показывал ночью Ли, и улыбнулся.

– Да, таким ты мне нравишься больше. Ичи, ты понял, за что тебя сегодня били?

– Конечно, государь. Я вам проиграл.

Император усмехнулся.