Принцесса Намонаки

Лежу усталая, слушаю дождь. Льет уже который день. Хочется кричать. Госпожа Югэи прислала письмо с какими-то стихами, которые я не поняла, но там было что-то про ручей и лепестки камелии. Наверное, какая-то метафора. Может, госпожа хотела уточнить, не передумала ли я и не хочу ли принять ее великодушную помощь. Освежит она мою память, как же! Скажите сразу: соберет компромат.

Я не стала отвечать. Пусть делает что хочет. Пока я в относительной безопасности – это все, что я смогла на данный момент выиграть.

Зачем я здесь?

Это все дождь, он заставляет меня грустить. Еще и наложница, которую притащила Рен, так печально тренькает на своей балалайке, то есть сямисэне. Видимо, я должна восхититься, но у меня болит голова.

Эх!..

Принцесса Намонаки

Двадцать девятый день пятой Луны

Это будет короткая записка. Во-первых, я зла на императора, а во-вторых, писать в таких условиях бесчеловечно. Дико трясет, кисточка то и дело норовит оставить на бумаге кляксу или испортить букву ненужной линией, а все потому, что навстречу невестам и матери император не поехал. Он отправил меня!

С одной стороны, все логично. Моя мать и мои невесты, значит, мне и ехать. К тому же, посмотрев на мое уныние, заботливый государь заявил, что принцу пора развеяться, а то засиделся во дворце. Как будто не он посадил меня под домашний арест! А еще этот же заботливый государь приказал ехать налегке, с отрядом моих телохранителей и десятью дворцовыми стражниками, из слуг позволили взять только Рен. Путешествовали мы в походных условиях, то есть спали чуть ли не на земле и весь день тряслись в седле. В седле я сейчас это и пишу. Ужасно. Бесчеловечно.

Что ж, я хотела посмотреть на империю… Вот, смотрю. Уже третий день не могу насмотреться. Мы проезжаем какие-то деревушки, и чем дальше от столицы, тем беднее и беднее они становятся. Меня не покидает мысль, что мы едем очень странной дорогой, по которой сам император ни за что бы не поехал. Рен и телохранители разделяют мои тревоги, но капитан гвардейцев показал приказ государя с подробной картой. Якобы это самый быстрый путь до предгорья, где мы должны встретить королеву Лянь и невест.

Мы ночуем в домах деревенских старост. Соломенные крыши протекают, я постоянно мерзну и, само собой, подхватила простуду. Принц же не железный! Как и я. Першит в горле, течет нос. Каким же красавцем я явлюсь пред светлые очи матушки-государыни.

Весь день меня не оставляет чувство, что что-то должно произойти. То ли потому, что императорские стражники как-то странно переглядываются, то ли это мое воображение разбушевалось…

Мы остановились. Ночевать прямо в поле, что ли, будем? Отправила Рен спросить.

Пока делать нечего, пишу дальше.

Прошлая ночевка меня чуть не доконала. Тесный домик, еще более тесная комната, в которой меня разместили, где я чуть не подожгла циновку, когда ночью попыталась на ощупь найти путь в уличный туалет и нечаянно плечом снесла тлеющие благовония рядом со статуэткой какого-то толстяка – не то духа, не то бога, не то императора. Разбудила весь дом. Нет, мне не стыдно. Мне плохо.

Рен с утра собачилась с императорскими стражниками: нельзя принцу ехать в таком состоянии, он болен, нужно переждать. Я согласно чихала. Начальник стражников размахивал приказом императора и повышал голос. Как раз в тот момент полил дождь, и в комнате стало еще холоднее. Я закуталась в верхнюю накидку и приказала им утихнуть, потому что у меня разболелась голова.

Мы поехали дальше, пока вот не остановились. Что-то долго мы стоим…

Мои записки отправятся прямиком в столицу – кажется, император не оставляет надежд их расшифровать. Господи, да зачем? Даже гонца для этого с нами отправил, мальчишка еще совсем, бедняга, как он один по такой погоде поскачет? Слякоть, дороги раскисли, лошади в грязи вязнут, а начальник императорских стражников что-то говорил про разбойников.

Все еще стоим.

Постойте-ка, это отряд что ли? Темно, из-за дождя ничего не видно. Бедные шифровальщики, как они буду читать эти записи, все в потеках туши.

Точно отряд. Неужели невесты? Да нет, без повозок.

Проклят… (дальше клякса и неровный след от кисти).

Свиток одиннадцатый

Третий день шестой Луны

Я ничего не писала уже несколько дней (подписи на документах не в счет). Не знаю, что стало с последними записками, я не спрашивала. Наверное, потеряны. А может, мальчик-гонец каким-то чудом выжил и сумел доставить их императору. В таком случае он, должно быть, очень удачлив, этот мальчик.

Мои телохранители мертвы. Все мертвы, кроме Рен. Эта плутовка как-то выжила, сбежала и даже добралась до кортежа королевы и невест. А я…

И я выжила. Меня похитили. Честное слово, это было бы смешно, если бы не было так грустно.