Принцесса Намонаки

Я спросила у Рен, всегда ли здесь так. Она сказала, что да, это и для слив полезно, урожай будет хороший. Рен не зря за сливы переживает: из них вино делают, сладкое, золотистое – пьешь как сок и вроде не пьянеешь. Потом, правда, встать не можешь – до того в голове шумит.

Все вокруг влажное, не только воздух. Постель, одежда, а особенно я – пот в прямом смысле течет ручьями. Придворные и старшие слуги обмахиваются веерами – на них снова мода, и чтобы рисовая бумага обтягивала бамбуковые рейки, а на ней обязательно был написан стих какого-нибудь местного философа.

Мне вручили любимый веер принца, на котором огромными изящными иероглифами красуется: «Всегда будь готов умереть». Рен очень удивилась, когда я в нее этим веером запустила. Оказалось, это написано изречение великого Ханабу́сы-но Сумире́ко и оно никак не может считаться оскорблением. Я поинтересовалась, как долго жил этот Ханабуса, оказалось, до глубокой старости – лет так до восьмидесяти. Долго же он готовился умереть.

Пишу это сейчас, и одна у меня забота: как бы пот со лба на бумагу не капнул. Позвала слуг, сидят рядом на подушках, обмахивают меня чьими-то перьями. Я прямо как персидский царь! Только никакого толку от этих обмахиваний – горячий влажный воздух туда-сюда гоняется, как в бане березовым веником.

Наверное, помру я отнюдь не от яда или кинжала в спину, а от местной погоды.

Этой ночью скоропостижно скончались пятеро наместников из двадцати. С остальными я просто не успела пообщаться.

Говорят, народ сопоставил факты, и слух о том, что я не принц вовсе, а о́ни, стал громче. Пришлось сходить в местный храм, обкуриться ароматными травами, ополоснуться святой водичкой и ударить в гонг. Последнее мне особенно понравилось: я дубасила в этот гонг, как ребенок в игрушечный барабанчик, аж все монахи сбежались, потому что я их медитацию нарушила. Пришлось извиняться.

Храм я специально посетила тот, что располагается ближе всего к торговой площади, поэтому на выходе нас с Рен встречали. Телохранителей я с собой не взяла – Пауки что-то пока не прислали своих, а императорские не вызывали доверия, – но посмотрела на толпу и поняла, что зря, наверное, без охраны пришла.

Толпа смотрела на меня и молчала. Может, все ждали, что я полыхну? Или из кожи вон выскочу – что тут с чудовищами после святой водички случается?

Положение спасла Рен, завопив очень громко, противно, но представительно:

– Дорогу наследному принцу!

Я вскинула голову и приняла важный вид: мол, ну и что, что одежды на мне попроще, – я, может, инкогнито. А так глядите: принц. Не верите? Да как вы, чернь, смеете во мне сомневаться?

Невероятно, но это сработало. Люди расступились, а потом даже упали ниц, образовав узкий коридор, по которому величаво прошла я, а за мной – Рен, недовольно зыркая вокруг. Так нас провожали до самого дворца.

Вот не понимаю я народ: когда император своих братьев из окон выкидывал – это, значит, было нормально, а когда я с нежитью договаривалась и творила, между прочим, справедливость, – это прямо жуть как странно, а может, даже грешно.

Главное, что все получилось. По дворцу тоже поползли слухи – министры, как и народ, сложили два и два, только сумму получили немного другую. Я явилась без приглашения к еще пятерым, и видели бы вы их лица! Бедняги! Словно я их на горячих углях танцевать заставила.

– Господин, вы ищете смерти, – говорили они, а сами прятали глаза. – Будет буря.

– Укроетесь, пока гроза молодые деревья ломает? – подхватывала я. – Смотрите, как бы гроза потом не сломала вас, вместе со старым кленом. А то всякое бывает.

Сегодня мне тоже ничего определенного не сказали, так что я с чистым сердцем оставила у министров могильную землю и прах. Во-первых, я юрэй обещала, во-вторых – эти тру́сы были мне невероятно противны. Ах, император страшный; ах, принц тоже почему-то озверел. А может, это и не он вовсе, а совпадение и те умершие наместники просто чем-то отравились? Ничего, еще пятеро сдохнут этой ночью, и мы посмотрим, какое это совпадение, сморчки трусливые. Тьфу на вас!

Поговаривают, резко выросли в цене амулеты от нечистой силы, а за раба-колдуна на черном рынке такую цену дают – просто держись! Давайте-давайте, не помогут они вам – от совести не спрячешься. Мерзавцы, сначала наплодили нежить, а потом… Ну и черт с вами!

Днем на обед – еще раньше матушки – меня позвал император. Этого следовало ожидать, и я думала, что, как приду, в меня полетит чаша с рисом или вином. Ну хотя бы светильник!

Нет, Его Величество встретил меня ласково, как настоящий заботливый отец. Подкладывал любимые блюда, улыбался, глядел задумчиво, а у меня вдруг резко пропал аппетит. У наших ног крутилась белая кошка, которой я незаметно все куски и скармливала. Император, конечно, это видел.

Он очень удивил меня, когда отбросил фальшивую нежность и прямо спросил:

– Ичи, чего ты хочешь?

– Государь? – Я уставилась на него в изумлении.