Принцесса-невеста

Уэстли шел впереди. Лютик за ним по пятам, и с первых минут они взяли неплохой темп. Главное тут, поняла Лютик, забыть про детские кошмары, потому что Огненное болото – это, конечно, ужас, но не настолько ужас. Газовое амбре, поначалу убийственное, слегка рассеялось за счет привычности. Увертываться от вспышек пламени оказалось легче легкого – перед вспышкой вблизи того места, где появится огонь, что-то глухо чпокало.

В ожидании первого ГРОЗУНа Уэстли в правой руке держал шпагу, а в левой кинжал, но ГРОЗУНы не появлялись. Уэстли отрезал длиннющую прочную лозу, повесил на плечо и обрабатывал на ходу.

– Когда закончу, – пояснил он Лютику, не сбавляя шага под высокими деревьями, – привяжемся ею друг к другу и тогда в любой темноте все время будем рядом. Хотя я думаю, что это скорее предосторожность, чем необходимость, – говоря по правде, я почти разочарован: тут, конечно, ужас, но не настолько ужас. Согласна?

Лютик рада была согласиться и согласилась бы всей душой, но тут ее поглотили Пуржистые пески.

Обернувшись, Уэстли как раз успел увидеть, как она исчезает.

Лютик просто на секундочку отвлеклась, земля была вроде тверда, а Лютик даже и не знала, как они выглядят, эти пески; но едва засосало одну ногу, уже не вырвешься, и она исчезла, не успев закричать. Словно падаешь сквозь облако. На свете не найти песка мельче, он был совсем воздушный и поначалу неудобства не доставлял. Лютик плавно погружалась в мягкую пудру, дальше и дальше от всякого подобия жизни, но запрещала себе паниковать. Уэстли объяснил, как себя вести, и она последовала инструкциям: раскинула руки, растопырила пальцы и постаралась лечь, как утопленница в пруду, потому что так велел Уэстли: чем шире она раскинется, тем медленнее будет тонуть. А чем медленнее она будет тонуть, тем быстрее он нырнет и вытащит ее. Уши совсем забило пуржистым песком, и нос тоже, обе ноздри, и, если открыть глаза, под веки залезет миллион мельчайших пуржистых песчинок, и Лютик паниковала уже очень сильно. Давно она падает? Как будто час, а то и не один, уже больно не дышать. «Не дыши, пока я тебя не найду, – сказал он. – Ляг как утопленница, зажмурься и не дыши, а я тебя спасу, и нам будет что рассказать внукам». Лютик утопала. Песок давил на плечи. Ныла поясница. Какая мука – раскидывать руки, топырить пальцы; теперь-то уже все бесполезно. Она погружалась все глубже, Пуржистые пески давили все тяжелее. Они что, правда бездонные, как все считали в детстве? Утопаешь, а они пожирают тебя целиком, и потом бедные твои косточки вечно тонут дальше? Быть такого не может, где-то же наступит отдохновение. Отдохновение, подумала Лютик. Как это сладко. Я устала, я так устала, я хочу отдохнуть, и – «Уэстли, спаси меня!» – закричала она. То есть начала. Чтобы закричать, хорошо бы открыть рот, и ей удалось выдавить лишь первый слог первого слова: «У». Пуржистые пески забились в горло – и все.