Принцесса папарацци

И значит, раз люди это смотрят, телевизионщики не могут об этом не снимать. И поэтому, когда мне сказали, что новая программа будет называться «Знаки конца» и расскажем мы в нем о приметах смерти, я только вздохнула. Потом еще раз. И, всего три раза тяжело вздохнув, приступила к работе. Дело это оказалось ох каким сложным.

– Вы дружили с Трахтенбергом? А правда, что он предчувствовал свою смерть? Он вам об этом говорил?

Одна Ирина Круг почти спокойно призналась, что за неделю до смерти супруга видела страшный сон. С остальными пришлось сложнее.

Турчинский, по словам певицы Жени Рассказовой, смерть свою чувствовал. Говорил, что в его смерти наступила осень, что много всего надо еще успеть, а времени осталось всего ничего. Он буквально завалил себя проектами. Он составил в своем дневнике план, по которому он должен все их завершить. А потом… «А потом я умру» – написал Динамит. И умер.

Круче всех поступил друг Трахтенберга, один начинающий певец. Когда корреспондент приехал на съемку, он напрочь отказался говорить о Трахтенберге, зато начал вещать о собственном творчестве.

Ученица саксофониста Гараняна видела во сне, как разбивается саксофон, а наяву, во время последнего разговора, с учителем разбила чашку.

Молодой и амбициозный Ваня, директор одного московского пиар-агентства, перед смертью отца и деда видел дома черных бабочек.

А певице Ри (есть такая певица) приснилась пожелтевшая опадающая ель. Вскоре умер ее дядя.

Пролить свет на все это безобразие мог только профессор Головин из лаборатории ауры, но там, как назло, начался ремонт.

– А вы можете все это прекратить?

– То есть как это прекратить, мы ведь только начали…

– Ну ремонтируйте, что возможно, к воскресенью, и все.

– Но ведь мы отключили приборы.

– Приборы подключите, – попросила я. Профессор почему-то послушался.

Он рассказал нам, стоя на беговой дорожке, что если бы Турчинский снимал свою ауру перед тренировками, прожил бы дольше. И вообще, черная метка, которая на самом деле имеет желтый цвет, появляется в ауре задолго до конца. Так что следите за своей аурой, господа.

Конечно, все это – нелепые сказки, придуманные родственниками и друзьями усопших для собственного пиара. Но это шоу-биз. И главный из его жестоких законов – «Шоу маст гоу он». Шоу должно продолжаться. Жестоко и цинично, но… знаете, я думаю Трахтенберг, если бы все это видел, смеялся бы и теребил бородку. Потому что сам был шоуменом и великим самопиарщиком.

А на «Останкино» в те дни висел огромный постер Листьева. Со дня смерти непревзойденного телеведущего исполнялось пятнадцать лет.

Когда корреспондент снимал лабораторию, мне позвонила Женька. Мы продолжали работать в одной программе, но нас, как двух сильных редакторов, распределили по разным бригадам. А значит, у нас теперь были разные темы и разные герои. У каждого свои. Ну что ж, такова жизнь редактора ток-шоу.

– Ася, ты где? – всхлипнула Женя в трубку.

Случилось что-то невероятное. Она никогда не плачет.

– С Маришкой, на Баррикадной.

– Мне срочно надо с кем-то поговорить.

– Если мы тебе подойдем, приезжай.

Через полчаса Женька сидела за нашим столиком. Какая-то непривычно взрослая и красивая. А может, я ее просто давно не видела. Неделю.

– Как там «Останкино»?

– Стоит, Листьев держит, – нервно вздохнула Женя.

– Так что у тебя случилось?

– Я попаду в ад, Асич, – всхлипнула она.

– Как и все редакторы. Но вообще, умереть надо так, чтобы после твоей смерти сняли программу «Пусть говорят».

– Точно…

Черный юмор пришелся к месту. Женька немножко расслабилась и начала рассказывать.

– Мы снимаем программу про Юрия Степанова. Вообще, мы хотели снять про Листьева, но нам не хватило времени. Я кивнула. Вечный телевизионный цейтнот. К тому же, Степанов умер недавно, а «Горячая правда» – программа актуальная.

– Похороны были только сегодня, а программа послезавтра, поэтому родственникам мы пока не звонили. Я вообще не представляю, кто к нам придет, если честно. Но сегодня я снимала Мишу, водителя «Мазды», который Степанова сбил.

– Но он же даже со следствием не общается.

– Я взяла скрытую камеру…

Ну конечно. Моя подруга – крутой репортер. Она смогла проникнуть даже в больницу, где умирал Япончик. А потом Женькины тогдашние начальники продали это видео одному украинскому каналу. За бешеные деньги, естественно.

Чтобы проникнуть к Мише, ей пришлось прикинуться студенткой мединститута, которая прямо с поезда пытается попасть на занятия. Ну нет у нее студенческого и белого халата, но ведь знания – свет. Сумев привлечь на свою сторону сердобольную санитарку и подкупив охранника шоколадкой, она оказалась у цели.

И тут ее настигли энтэвэшники. Недолго думая, они решили, что перед ними Яна, девушка несчастного водителя.

– Яна, мы хотим вам помочь! Как он? Скажите несколько слов!

Женя сориентировалась моментально.

– Уходите. Оставьте его в покое. Он ни с кем не будет разговаривать.

Потоптавшись немного, конкуренты ретировались, и Женя отправилась в палату.

Миша оказался молодым симпатичным парнем.

– Пойдем поговорим, – проникновенным голосом предложила она.