Принцесса Пустоши

Два шага вперед, поклон в сторону арки, затем — гостям, и… Невероятно мощный аккорд лютни рванулся к потолку, вернулся и вновь отразился вверх. В нем переплелись рев ветра, рокот далекого грома, вой ужасного зверя и звон стекол в рамах окна…

И негромкий, четко различимый голос:

Я пилигрим!

Последние две буквы словно закружились вихрем, ринулись вверх, осыпались мелкими осколками…

И вновь, намного громче:

Я пилигрим!!!

И совершенно не в тон, с берущей за душу печалью:

Времени жалко, что был не с тобой…

Звук еще не растаял в воздухе, когда лютня печально вздохнула, и Менестрель запел:

Есть любовь неземная в словах и касаниях,

Ей дано растворить нас в своих ожиданьях.

Если встретил ее серым будням назло —

Не теряй! Ведь предельно тебе повезло!

Я пилигрим! Вечно один!

А ведь мог я быть там,

Где есть ласки твои

И мои пополам!

Мог счастливым я стать,

Но уже не догнать

To, что время

Успело отнять!

И голос, и лютня то звенели сталью клинков, то рычали зверем, то печально умирали…

Ты сказала, что чувства нам надо проверить,

И никак не пойму, как мог в это поверить?!

Ухожу от тебя в грустных дней круговерть,

Неужели любовь поменяю на смерть?!

Я пилигрим! Сердцем храним!

Тем, что бьется с моим

Уже множество зим

Страстным ритмом одним!

Не могу я поверить — ты это хотела?

Разделить, разорвать единое тело?

Я печалью и болью своей угостился,

Но теперь я прозрел и к тебе возвратился…

И по одному слову, будто задыхающийся от страсти любовник, Менестрель вместе с лютней тихо пропел:

Мигом забылись холод и зной…

Твой пилигрим рядом с тобой…

Я твой пилигрим…

Звуки голоса и музыки уже исчезли, растворились в воздухе, а люди стояли молча, словно сопереживая и переживая что-то в собственной памяти…

— Хорошая песня… — еле слышно прошептала Рита и по ее щеке проложила влажную дорожку слезинка.

Герцог склонился к розовому уху и едва удержался, чтобы не лизнуть его.

— Не надо, Ри… Я уже здесь…

Первой начала хлопать королева и ее поддержали все. А Менестрель безучастно повернулся, забрал со скамейки свой плащ и направился к цветочной арке. По дороге его нагнал старший лютнист и предложил:

— Не хочешь ли ты возглавить музыкантов сегодня? Мы все просим!

— Нет, — ответила маска. — Вы прекрасно сыграны. Я — лишний.

— Но ты мог бы вести свою партию как угодно…

Менестрель остановился столь неожиданно, что лютнист врезался в его плечо.

— Довольна ли моя королева? — гулко произнесла маска.

— Ты, как всегда, великолепен! — улыбнулась Тиана. — Но я поддерживаю этого музыканта. Твоя лютня могла бы внести оригинальный смысл в танцы. Согласен?

— Желание моей королевы — закон для меня, — склонилась в поклоне маска.

Менестрель повернулся и пошел к возвышению для музыкантов, а рядом вился лютнист:

— Может, ты хочешь есть?! Мы отгородим угол! И можешь ли продиктовать песни? Или возглавишь…

— Главный ты! Я на подголосках! — отрезала маска. — А стихи ты получишь.

Но, как позже признали все, эти «подголоски» сделали музыку незабываемой!

Как только Менестрель настроил свою лютню в унисон другим, к музыкантам подошел Реток:

— Королева просила… Скорее — приказала! Она хочет услышать «Король и меч». И чтоб пел сам Менестрель! — Конюх ухмыльнулся: — Еще она сказала, что короля здесь все равно нет…

Маска Менестреля что-то рыкнула, хохотнула, и прозвучал первый аккорд.

Король, нам право неизвестный,

Носил с собой огромный меч.

Сраженный девушкой прелестной,

Завел о…

Гости сразу пустились в пляс. Так что, если кто из музыкантов и сыграл пару раз не совсем правильно, то никто этого не заметил. Менестрель спел целых восемь куплетов, три из которых никто никогда не слышал.

Королева хлопала и хохотала от души. Герцог сначала был недоволен, но молодая жена так веселилась, что и он начал улыбаться.

А коль с мечом твоим не так —

Подружка знает, что и как!

Заточит меч до остроты,

Ну а потом руби и ты!

В перерывах между танцами гости пили за здоровье молодых, за приплод в семье, за короля и королеву… А кого может беспокоить отсутствие самого короля? Выпить-то за него можно?!

— Разошлись! — вздохнул герцог. — Может, сбежим?

Рита покраснела и кивнула, а королева улыбнулась:

— Идите. Вы здесь уже не очень-то и нужны.

Очевидцы рассказывали, что когда герцог с герцогиней, как им казалось, незаметно покидали каретный сарай, Менестрель прервал исполнение мелодии очередного танца и пропел такое четверостишие, что герцог Арлей, обернувшись под общий хохот, погрозил ему кулаком.

***

Недели через три после отъезда короля и королевы, Рита, одеваясь утром, расстроенно сказала:

— Ой! Дэй! Я сломала браслет… Наверное, вчера уронила…

— Разве это печаль, принцесса Ри? Возьми новый и носи! Ты герцогиня, и у тебя есть все! А что сломалось? Замочек?

— Нет. Камешки почему-то светятся.

— А ну-ка дай сюда! — нахмурился Арлей.

— Что, Дэй? Я…

Герцог выхватил браслет, осмотрел и быстро защелкнул на руке жены.

— Вот… Видишь? — виновато произнесла Рита.

— Вижу!

Арлей рассмеялся, повалил жену на кровать, обнажил ее грудь и принялся целовать.

— Ой! Ненасытный Дэй!

— Еще бы! Скоро эти булочки станут мне недоступны!

— Почему, Дэй? — нахмурилась Рита.