Принцесса с дурной репутацией

Ладно. Это как раз шанс проверить его на признаки вторженца. А если он попытается лишить меня девичьей чести… да что это я, когда это ему надо было…

Я открыла дверь:

– Заходи!

Вошел. На первый взгляд Себастьяно как Себастьяно. Только подозрительно трезвый и робкий. И…

– У тебя изо рта мятой пахнет! – в ошеломлении ткнула я в гостя грелкой. – Ты что, сошел с ума и решил впервые в жизни почистить зубы?

– И что такого, все когда-нибудь случается впервые, – огрызнулся Себастьяно. – Чистить зубы легко и приятно. В кругах высшего света чистка зубов все больше входит в моду. Я, может быть, хочу начать новую жизнь.

Точно вторженец!

– С чего это вдруг тебя перестала устраивать старая?

Себастьяно вздохнул и покраснел.

– Ну! – я погремела грелкой. – Колись давай!

– А ты никому не расскажешь?

– Смотря что.

– Ну, пожалуйста. Поклянись, что не скажешь. Самой страшной клятвой!

– Чтоб мне век выливать помои в трактире «Рог и Единорог»!

– Верю. Ты настоящий друг, Люци.

– Ну, валяй свою страшную тайну.

– Я… Я полюбил.

– Опа. – От скуки у меня сразу свело челюсти. Я убрала на место грелку и щипцы. – В который раз?

– Так серьезно я полюбил впервые! Это по-настоящему! Раньше были просто увлечения, а теперь я понимаю: она – моя судьба, девушка моей мечты, мать моих будущих детей. Я хочу жениться на ней, Люци!

– Кто она? Как зовут?

– Я не могу тебе этого сказать, – еще сильнее покраснел Себастьяно. – Но знай: прекрасней ее нет на свете.

– Она хотя бы не из замка?

– Из замка. И в то же время как бы не из замка.

– Ты вообще где ее встретил?

– На скотном дворе. Она давала корм свиньям.

– То есть она здешняя свинарка?

– То-то и оно, что нет. Я позже наводил справки, описывал ее – никто такую девушку здесь ни разу не встречал. И потом. Она сыпала свиньям корм из большой корзины, блестевшей, как золото. Она была одета в легкие розовые шелка, которые развевались вокруг ее точеной фигурки. У нее были волосы золотые и искрящиеся на солнце, как свежевыпавший снег, а глаза голубые, словно сапфиры. На ее прелестных ножках сверкали стеклянные туфельки, она игриво подталкивала ими свиней…

– Стеклянные туфельки? Тогда все понятно… Портвейн, жара, тяжелый труд. Это ты сандрильонку словил.

– Кого?!

– Чернь называет ее Золушкой. Это такое видение, понимаешь? Когда слишком много выпьешь, или траванешься грибами, или накуришься какой-нибудь гадости… Себастьяно, отныне тебе нельзя пить ничего, кроме яблочного компота. Раз уже начались похмельные видения…

– Да, но сейчас я трезв!

– И что?

– Вот это!

И Себастьяно бережно вынул из кармана своего камзола стеклянную туфельку размером с мою ладонь.

– Если она – похмельное видение, откуда тогда на скотном дворе я обнаружил эту туфельку?

– А вот это требует уже серьезного разговора, – сказала я, понимая, что вторженец все-таки вторгся. – Идем в библиотеку.

– Зачем?

– Там есть приборы, позволяющие исследовать разные предметы под сильным увеличением. Типа такие увеличительные линзы. Я хочу изучить эту туфельку.

– Идем.

Никто не встретился нам по пути. В библиотеке Себастьяно зажег свечи в двух канделябрах, мы немного побродили туда-сюда по огромному помещению, отыскивая нужный стол, и нам повезло.

– Вот, – я указала на странноватый прибор, блеснувший рядами выпуклых линз и зеркал. – Называется микроскоп.

Мы поставили канделябры так, чтобы микроскоп был достаточно освещен. Под линзы мы подвели каблучок туфельки и по очереди принялись смотреть в окуляр.

– Ну что? – нетерпеливо спрашивала я.

– Ничего. Совсем ничего. Не понимаю, – пожал плечами Себастьяно. – Абсолютная прозрачность.

– Это в мозгах у тебя абсолютная прозрачность. Пусти, я посмотрю.

Я прикипела к окуляру, в то же время крутя ручку регулятора четкости.

Поначалу я тоже ничего не увидела. То есть абсолютная прозрачность. Тут мне в голову пришла идея развернуть линзы и зеркала под другим углом.

– Ой, – выдохнула я.

Туфелька была не просто туфелькой. Она состояла из множества живых клеток – я видела их ядра, вакуоли, усики, оболочки и что там еще нам рассказывали на уроках зоологии! То, что казалось нам стеклом, на самом деле было некой органической субстанцией! Живым организмом!

Я выпрямилась и, держа в руках туфельку, растерянно посмотрела на Себастьяно.

– Что? – расширил глаза он.

– Это не просто туфелька. Это живое существо. Состоящее из живых клеток.

– Не свисти. Этого не может быть. Живые существа не выглядят, как женские туфли на каблуках-шпильках.

Но я уже не слушала его. Я порылась в ящике стола, на котором стоял микроскоп, и отыскала молоток. Чему вы удивляетесь? В каждой приличной библиотеке должен быть молоток. И коробка с лекарствами первой необходимости, кстати. Библиотека – это вам не вздохи на скамейке. Это место повышенного душевного и физического травматизма.

Я поставила туфельку на стол, прицелилась и крепко вдарила молотком по острому изящному мыску, украшенному прозрачным бантиком.

– Нет! – взвизгнул Себастьяно.