Принцесса Теней (ЛП)

— Что значит, не могу? — спросил Дариус, не сводя глаз с гири, с которой боролся Сет. В тот момент, когда казалось, что Сет может уронить ее, Дариус протянул руку и помог ему донести до стойки.

— Я имею в виду, заставляет ли он тебя не говорить с нами о некоторых вещах? — спросил я.

Дариус поднял голову, поймав мой взгляд, когда он открыл рот. Надолго повисла тишина, прежде чем он ответил.

— Никто не может использовать ко мне обычное принуждение, — сказал он в конце концов.

Калеб зарычал, читая между строк так же, как и я.

— А как насчет Темного принуждения? — спросил он низким голосом. Темное принуждение было абсолютно незаконным, и если мы были правы в том, что Лайонел использовал его, то это означало, что он глубоко погряз в каком-то очень сомнительном дерьме. Всегда ходили слухи о том, что Акруксы используют темную магию, но они никогда не подтверждались. Орионы были замешаны в этом вместе с ними, если верить половине того дерьма, что шептали об их семьях или печатали в Дейли Солярия.

Дариус ничего не ответил, что само по себе было чем-то вроде ответа. Конечно, если бы его заставили не говорить нам с помощью темной магии, он бы все равно не смог. Его взгляд выдавал его разочарование, но когда он посмотрел в мою сторону, в его глазах появился проблеск надежды, и он внезапно перестал отгораживаться от меня.

Я резко вдохнул, осознав, насколько успешно и как долго он отгораживался от меня, и чуть не утонул от ощущения, что все это обрушилось на меня разом.

— Есть некоторые вещи, о которых я не могу вам рассказать, и это чертовски расстраивает, — сказал Дариус, его голос был грубым. — Но, возможно, ты сможешь догадаться, что я хотел бы сказать, если почувствуешь это.

— Так он использует на тебе Темное принуждение? — почти прошептал я, мое сердце колотилось от последствий, которые в значительной степени зависели от ответа на этот вопрос.

— Нет, — ответил Дариус. Но это была ложь. Я чувствовал нечестность, разочарование, его чувство вины, которое усугублялось тем, что он был вынужден лгать нам.

— Вот дерьмо, — вздохнул я.

— Он солгал? — спросил Сет, его взгляд метался между мной и Дариусом, словно он не был уверен, где искать ответы.

— Да, — подтвердил я.

Плечи Дариуса опустились, и облегчение волной накатило на него. Я мог только смотреть на него, моя голова кружилась от всех последствий его ответа. Следующий ответ, который нам нужно было знать, — как долго это продолжалось. И о чем он был вынужден лгать. Но выяснить это будет почти невозможно, если он не сможет нам сказать. Придется задавать правильные вопросы, чтобы я мог прочитать ложь по его губам.

— Когда это началось? — спросил Калеб, его глаза расширились от ужаса.

Дариус на мгновение нахмурился, но потом, похоже, понял, что может ответить на этот вопрос.

— С тех пор, как я Пробудился. С тех пор, как он начал готовить меня к тому, чтобы я занял его место в Совете. Не то чтобы я верил, что он действительно позволит мне занять его место, пока он жив, — выдавил из себя Дариус.

— Так что же мешает тебе рассказать нам? — спросил Сет, нахмурившись, так как, похоже, понял, что это был глупый вопрос. — Я имею в виду, что именно?

Дариус долго смотрел между всеми нами, затем вздохнул.

— Худшие виды вещей, — сказал он в конце концов, дав ответ, который вовсе не был ответом. — Слушайте, я знаю, что вы, ребята, хотите помочь, и я люблю вас за это. Но я не могу помочь вам с моим отцом. Ты не можешь выступить против Советника, черт, ты даже не можешь ожидать, что это сделают твои родители. Это нарушит баланс сил, расстроит Солярию, в то время как Нимфы становятся сильнее за долгое время. В великой схеме вещей мои страдания не имеют никакого значения.

Дариус бросил на нас уничтожающий взгляд и повернулся, выходя из комнаты, прежде чем мы успели что-то сказать в ответ. Его кроссовки загрохотали по лестнице, вырезанной в полом стволе за дверью, и я, нахмурившись, посмотрел на остальных.

Сет хныкнул и начал вышагивать, его волчьи инстинкты не давали ему покоя.

— Мне не нравится, как он сказал «мои страдания», как будто это какое-то постоянное состояние, в котором он находится, — сказал он. — Я имею в виду, все не так уж плохо, правда? Мы не были настолько слепы, что просто пропустить тот факт, что Дариус на самом деле несчастен… Не так ли?

Я обменялся тяжелым взглядом с Калебом и провел руками по своему ирокезу, делая вдох.

— Он не пускал меня в свою голову чертовски долгое время, — сказал я, нахмурившись. — Но он просто опустил стены и… черт, я думаю, мы действительно облажались. Он не просто несчастен, он — клубок беспокойной энергии, тьмы и боли. Я даже не знаю, как сочетать это с парнем, который заставляет меня смеяться каждое утро за завтраком и борется со мной на уроках Водных Элементалей. Он так долго скрывал это дерьмо, что я даже не думаю, что он знает, как сбросить маску.

— И что, черт возьми, мы собираемся с этим делать? — потребовал Калеб, поднимаясь на ноги, словно собираясь в ту же секунду помчаться за Дариусом.