Принцесса Торн

– Знаете, – вздохнул один из них, – я вижу надувательство в том, что ребенок Торнов не живет в своем родном штате. Это ранит мои убеждения.

– Ох, пожалуйста, не принимайте на свой счет. Я люблю Техас.

Или любила бы, если бы знала его.

В штате Одинокой звезды есть несколько маленьких радостей, которые я считаю восхитительными. Необъятность неба. Как оно простирается над головой, словно любящие руки. Бесконечные порции чая со льдом. Голубые люпины. Как люди дружелюбно относятся к тебе, и вовсе не потому, что хотят получить приглашение на следующую вечеринку Хайди Клум в честь Хеллоуина.

– Хвала богу за штаты, где действует закон об открытом ношении оружия. – Рэнсом вышел из нашего номера, заткнув пистолет за пояс.

Он остановился, хмуро глядя на меня.

– У тебя из ушей пар валит. Не думай слишком усердно, Соплячка.

– Намекаешь, что я тупая? – Я скрестила руки на груди.

– Больше похоже на открытое заявление. – Его рот насмешливо скривился. – Готова ехать?

Нет, как и мой желудок. Он яростно заурчал, предупреждая о том, что поездка к родителям без предупреждения не самая лучшая затея. К слову, Рэнсом вел себя так, словно в самолете между нами ничего не произошло. Наверное, для него так и есть.

– Не думаю, что родители ждут нас сейчас.

Обычно я приезжала в их особняк, только когда меня вызывали. Когда у семьи заканчивалось терпение и они угрожали мне каким-либо наказанием, если я не явлюсь. Бо́льшую часть времени в Далласе я обычно выпивала в своей комнате или работала над эскизом следующей татуировки. Иногда ходила в кино.

Даллас напоминал мне о самых одиноких временах. О том, что в моем сердце образовалась пустота, которую должна заполнять семья. О воспоминаниях, которые я так и не создала, и о моментах, которые не пережила. О том, что все мое существо представляет собой паппус – отдельную пушистую частичку семени одуванчика, – плавающий в этом одиноком мире.

Не случайно на левом плече я сделала татуировку в виде развевающегося на ветру одуванчика. Только те, кто очень внимательно присматривались, могли понять, что каждый отдельный паппус содержит буквы Т, Е, Х, А и С.

– Какая разница? – Рэнсом покрутил в пальцах ключи от машины и двинулся к лифту. Я последовала за ним. – Они твои чертовы родители. Найдут для тебя время.

Из моего горла вырвался нервный смешок.

– Знаешь ли, они важные люди. С плотным графиком.

Лифт пискнул, и двери открылись. Мы вошли внутрь. Рэнсом нажал кнопку парковки. Полагаю, он арендовал машину. Несомненно, бронированную.

– Сейчас они не исполняют обязанности, а все остальное дерьмо может подождать. Твой отец больше не уполномочен развязывать или прекращать войны. Ты видишь их всего… несколько раз в год?

Я тяжело сглотнула, чувствуя себя неловко из-за того, что так небрежно отмахнулась от привычных оправданий тому, что их отдаление не должно причинять боль.

– Да. Что-то вроде того.

Спустившись в подземный гараж, мы сели в «Форд Эксплорер», который выглядел защищенным даже от ракет. Я не поклонница машин, работающих на топливе, но решила не вступать в очередную словесную перепалку.

Рэнсом вел машину, не утруждая себя заглядывать в навигатор, точно он вырос в этом месте. Я нервничала всю дорогу, словно мне предстояло появиться перед расстрельной командой. Достаточно того, что родители относились ко мне как к позорящему их созданию, но теперь впереди маячила аудиенция в компании Рэнсома Локвуда, самого горячего и страшного человека на свете.

И снова я задумалась о нем. О его семейной жизни. Его прошлом. Я так мало знала о мужчине, который жил со мной под одной крышей. Даже основная информация скрыта загадочной пеленой. Где он родился? Был ли женат? Чем занимался до того, как открыл свое охранное агентство?

Как только представилась возможность, я бегло провела поиск его профиля в социальных сетях. Неудивительно, но там не было ни единого следа существования такого человека. Я даже не уверена до конца, что Рэнсом Локвуд – его настоящее имя.

– Вижу, ты хочешь что-то сказать. – Взгляд Рэнсома оставался прикован к дороге. – Просто выкладывай.

Тут до меня дошло, что все это время я пялилась на него.

– Рэнсом Локвуд – твое настоящее имя?

– Почему может быть иначе?

– Ты способен ответить хоть на один вопрос, не уклоняясь от него?

– Не знаю, способен ли? – съехидничал он, а потом вздохнул: – Да, это мое настоящее имя.

– Оу-у, я прямо чувствую, как мы стали невероятно близки благодаря одному предложению, – поддразнила я.

Рэнсом ничего не ответил.

– Так… ты служил в морском спецназе, как Макс? – Я закусила нижнюю губу, пока мы проносились мимо блестящего района Мидтауна, сверкающего и нового.

– Нет, – коротко ответил Рэнсом. Затем, поняв, что я ерзаю на своем месте, отчаянно пытаясь отвлечься, он добавил: – Контрразведка.

– Вы только посмотрите на себя, мистер Пижон.

– Это всего лишь длинное слово для очень широкого отдела. Все, что приходится разбивать в голове на два отдельных слова, считается экстравагантным.