Принцесса Торн

– Доброе утро. На дворе 2026 год, и твоя семья слишком властная. Кроме того, Майкл Джексон умер, и мы до сих пор не нашли лекарство от рака.

– Они мне ничего не доверяют. – Я закрыла глаза рукой. Острая боль когтями впилась в грудь. Перспектива сделать вдох казалась невыносимой.

– Это не так. Уверен, они доверяют тебе, когда нужно наломать дров. Отсюда и речь подружки невесты.

– Ты можешь перестать быть полнейшей задницей хотя бы на минуту?

– Наверное, нет, – нейтрально ответил Рэнсом. – Но я попробую.

Поняв, что я не собираюсь отвечать, он спросил:

– Что у нас сегодня на повестке дня, принцесса?

Я села, прижавшись спиной к изголовью кровати.

– Думаю, постараюсь сделать все возможное, чтобы превратить твою жизнь в ад и опозорить семью. Ну, знаешь, все как обычно.

Он потянулся к одеялу, дважды похлопав меня по колену. Как только его рука дотронулась до моей ноги, по мне пробежала волна возбуждения, наполнив энергией и жизнью. Рэнсом впервые ко мне прикоснулся. Во всяком случае, добровольно. Нежно. Не для того чтобы вытащить меня откуда-то или запихнуть в комнату. Момент казался важным, не случайным, и, быть может, я сошла с ума, но в то же время немного интимным. У меня складывалось ощущение, словно он хочет сделать так, чтобы мне стало лучше, но не знает как. А Рэнсом никогда не хотел, чтобы кому-то стало лучше.

– Высоко метишь, Соплячка.

Я изогнула бровь.

– Хочешь сказать, что сегодня я могу делать все что захочу?

– Точно нет. – Его скучающее выражение лица оставалось непроницаемым. – Но я даю тебе фору. В течение следующих десяти часов ты не ограничена в бюджете. Можешь тратить деньги родителей, как тебе захочется. Я с ними разберусь. А после этого ты запишешься на волонтерскую работу.

– В бесплатную столовую? – спросила я. Это любимый выбор знаменитостей, так что я решила, что родные захотят, чтобы я пошла именно туда.

Рэнсом покачал головой.

– Очистка и переработка резервуаров.

«Как жаль, – подумала я, – что мой телохранитель знает меня лучше, чем родители».

Сначала я решила отправиться в Хайленд-Парк-Виллидж и порыться в магазинах «Диор», «Шанель» и «Валентино». Обычно я из экологических соображений совершала покупки в секонд-хендах, но, желая насолить родителям, решила, что пора обновить свою коллекцию дизайнерских вещей, а старые отдать в любимые благотворительные организации и комиссионные магазины.

Как только мы с Рэнсомом добрались до роскошного торгового центра с королевскими арками и переполненными цветочными корзинами, я поняла, что вообще-то не желаю ничего покупать.

На самом деле, шопинг – очень унылый способ скоротать время. Радость от чего-то материального никогда не длится дольше пары часов. И… надо сказать, большинство дизайнерских вещей выглядели ужасно.

Но дело не только в самом процессе шопинга.

Я устала от погони.

Устала пытаться соответствовать.

Устала пытаться.

Дизайнерская одежда олицетворяла то, к чему я хотела приобщиться: блеск, гламур и изысканность. Но в глубине души – а может, и не так уж глубоко – я была не в восторге от потребительства. Я к тому, что все эти компании хотели, чтобы мы каждый сезон запасались новой дорогой одеждой, даже если вещи прошлого сезона вполне пригодны для носки. Перепроизводство вело к отходам и экологическому ущербу. Каждый раз, когда я покупала ненужную мне новомодную вещь, я вбивала очередной гвоздь в гроб нашей планеты.

– Мне это не нужно, – услышала я свои слова. И замерла на месте, оглядываясь на множество дизайнерских магазинов и элитных ресторанов. – Больше не хочу ничего этого. У меня достаточно одежды. В том числе хорошей.

Пару мгновений Рэнсом молчал, но у меня создавалось ощущение, будто он наслаждается каждым словом. Более того, мне показалось, что он ожидал их. Он каким-то образом знал, что поход по магазинам не поможет мне почувствовать себя лучше.

– Я хочу уйти, – заявила я.

– Куда?

Хороший вопрос. Мне хотелось сделать еще одну татуировку. Но кожа до сих пор ныла после вчерашнего, и, кроме того, у меня не было идей, что бы я хотела запечатлеть. Все мои татуировки имели смысл. Может, я смогу быстро набросать что-нибудь? Я могла бы… но у меня закончилась гостиничная бумага. И я решила, что лучше воспользоваться карандашом, а не ненадежной гостиничной ручкой. Но мысль о том, чтобы взять в руки карандаш и бумагу, заставляла чувствовать себя притворщицей. Некоторые удовольствия доступны только грамотным, и это одно из них.

В памяти всплыл образ усмехающейся Геры.

«Зачем тебе мои ручки, Хэлли? Ты же не собираешься что-то писать. Отдай их обратно. Я готовлюсь к тесту. И никогда больше не воруй у меня!»

И все же…

Рэнсом понятия не имел о моих… трудностях. Я могла рисовать сколько угодно, и он меня не осуждал.