Принцесса Торн

Говорить о моментах своей самой большой слабости не представлялось мечтой всей моей жизни, но Рэнсом только что заступился за меня, поэтому я глубоко вздохнула.

– В первый раз мне было четырнадцать. Я вернулась из летнего лагеря, всего на несколько дней. Родители хотели взять меня с собой на балет. Я предпочла остаться с Герой и Крейгом. Понимаешь, у меня была навязчивая идея – подружиться с сестрой. Я хотела, чтобы она меня приняла. Но у нее появились другие планы. Она решила пойти погулять с друзьями и попросила Крейга присмотреть за мной…

«Я не останусь здесь, Крейг. Но кто-то должен присматривать за Хэлли, она еще ребенок. Прикрой меня, ладно?»

«Да, да, детка. Конечно».

«Присматривай за ней, Крейг. Четырнадцать лет еще совсем юный возраст, понимаешь?»

– И он позволил себе вольности, – закончил Рэнсом мою фразу, прервав то болезненное воспоминание.

Я кивнула, облизывая губы.

– Крейг всегда был так добр и мил со мной. Он помогал мне с домашним заданием на лето, гонял со мной мяч на заднем дворе. Мы заказывали еду и играли в «Монополию». До того момента все было хорошо. Обычно. Помню, Крейг дал мне выиграть. Когда мы закончили играть, Гера еще не вернулась домой. Крейг пообещал поговорить с ней, когда она вернется. Попросить ее приложить усилия, проводить со мной больше времени. Он отвел меня обратно в мою комнату, а потом сказал, что с ним Гера иногда тоже жестока. Я так злилась на нее за то, что она меня бросила, что моя преданность тут же перешла к нему. Я не возражала, когда он раскритиковал сестру. Он говорил, что она холодна и бесчувственна с ним, что даже не позволяла ему целовать себя. Крейг спросил, можно ли ему прикоснуться ко мне. Просто прикоснуться. Погладить по ноге или что-то в этом роде. – Я покачала головой, вспоминая каждый момент, каждую легкую улыбку, каждый жест. – Я была наивной, юной и, что хуже всего, благодарной. Поэтому согласилась. Дала ему разрешение.

– Ты ни на что не давала разрешения. – Рэнсом закрыл глаза, прижавшись лбом к окну. – Тебе было четырнадцать, ему двадцать два. Он просто манипулирующий кусок дерьма. Что было дальше?

– Он просто гладил мои ноги. Но при этом касался и себя. И это… На это я не соглашалась. Я не могла увидеть, что он делает. Было темно. Но знала, что это неправильно, и понимала, у нас обоих будут неприятности, если о произошедшем узнают.

– Что потом?

– Думаю, он кончил. – Я закрыла лицо руками, качая головой. – Пошел в туалет, вернулся спустя несколько минут. Меня тошнило от стыда и беспокойства. Я сказала, что собираюсь рассказать родителям. И тогда он заявил: «Ты сама согласилась. Все, что они подумают, это то, что ты шлюха и к тому же идиотка». Я поверила ему. В тот момент я уже поняла, что родители меня стыдятся. И, если честно, не собиралась часто видеться с Крейгом. Я надеялась, что они с Герой расстанутся и мне больше не придется с ним сталкиваться. Но все сложилось иначе.

– И твои родители никогда ничего не подозревали?

– Мои отношения с родителями… сложные. Мы все старательно делаем вид, что все в порядке.

– У вас это плохо получается. А как насчет других случаев? – спросил Рэнсом.

Я потерла правую бровь.

– Второй случай произошел во время семейного отпуска в Кабо. Крейг сильно напился и постучал в дверь моего номера, чтобы извиниться. Сказал, что его это гложет. Когда я попыталась захлопнуть дверь, он ворвался и повторил то, что делал в первый раз.

Я услышала, как Рэнсом втянул воздух, но не осмелилась взглянуть на него.

– Ага. – Я вздохнула. – Правда, тогда мне удалось ударить его коленом по яйцам. Что дало несколько лет тишины и покоя.

– А третий раз?

– Два года назад. На День благодарения.

– И ты никогда никому не рассказывала? – В его голосе не было осуждения.

Я сглотнула скопившуюся во рту кислую слюну.

– Чем больше времени проходило, тем страшнее становился секрет, и раскрывать его после стольких лет было… странно. Казалось, его могут обратить против меня. Почему я не пришла к ним после первого раза? В Сети, когда кто-то рассказывает свою историю насилия, обязательно появляются подобные комментарии. Например, когда Гера с Крейгом обручились, таблоиды утверждали, что я очень завидовала ей. Тогда было бы идеальное время, чтобы признаться… если бы не тот ужасный мотив, который пресса бы навесила на мои обвинения.

– Готов поспорить на свой член, что Крейг сам подбросил прессе идею о том, что ты завидуешь, – произнес Рэнсом.

Я почесала щеку.

– Возможно. Он любит внимание журналистов.

Рэнсом провел рукой по волосам.

– Во время нашей первой встречи… ты подумала…

– Да. – Я резко встала, подбирая свою сумочку. – Я думала, что ты пришел за мной, и готовилась убить тебя, если попытаешься что-нибудь сделать. То, что случилось с Крейгом… очень отразилось на мне.

– Кто-нибудь хотя бы подозревал? Друг? Учитель? Парень?