Принцесса Трои

– Я стану твоим другом. Тебе не обязательно считать меня таковой. – Я научусь этому в процессе, точно так же, как училась охотиться, ездить верхом и готовить клей.

Они оба улыбнулись мне.

Кассандра сказала:

– Гек, мне кажется, что ни у кого из нас в ее возрасте не было такого открытого, искреннего лица.

Смутившись, я присела на корточки, чтобы погладить Старую Бронзу – Майру. В бедре тут же кольнуло болью, как и в пострадавших ребрах.

Из дворца вышла Пен с остальными членами нашего отряда. Я никогда раньше не знакомила людей, и было странно представлять им Кассандру и Гектора, но мне это понравилось.

Кассандра не стала предсказывать всеобщую смерть, что не могло не радовать. Мне не хотелось, чтобы кто-то смеялся над моим другом.

Когда мы уже уходили, она крикнула мне вслед:

– Рин, подруга, я буду рада твоей компании завтра и на протяжении всех дней, что остались до твоей первой битвы.

Еще одно предсказание, которое не сбудется. Пен точно захочет, чтобы я осталась в лагере и помогала по хозяйству. Но я обещал стать другом Кассандры, а значит быть рядом с ней, к тому же мне хотелось провести с троянцами побольше времени. Может я и смогу сделать так, что это ее пророчество воплотится в жизнь.

Мы прошли по улицам и снова миновали ворота. Пока мы разбивали лагерь, я рассказала Пен о союзе с Гектором.

К моей радости, это и правда вызвало в ней чувство гордости.

– Когда ты станешь царицей, мы будем купаться в трофеях и дани.

Ночью я легла рядом с ней на свое одеяло из леопардовой шкуры. Воздух был густым и влажным и пах морем.

– Пен?

– М-м-м?

– Могу я завтра вернуться в Трою? Кассандра, та царевна, рассказывала мне разные вещи – глупости в основном, но не только. Я хочу побольше узнать о троянцах.

– Хорошо. Можешь оставаться там, пока не поправишься настолько, чтобы идти в бой, – голос ее был сонным. – Какой же прекрасной царицей ты станешь.

Слова Кассандры о том, что завтра я вернусь в Трою, сбылись, но не потому, что она это предвидела. Остальные же пророчества, порожденные ее больным воображением, и вовсе останутся просто фантазиями.

5

Солнце только начало подниматься над горизонтом, а я уже бежала через тоннель, ведущий в Трою, стискивая зубы от боли в ребрах. Когда я приблизилась к дворцу, навстречу мне вышла Кассандра в сопровождении Майры. Лицо женщины оставалось невозмутимым. Была ли она рада видеть свою подругу? Но она точно не казалась хоть сколько-нибудь удивленной. Я пожелала ей доброго утра.

Она указала на покосившийся дом на противоположной стороне площади.

– Сейчас заплачет ребенок.

Нет, не заплачет, а если и заплачет, то в другом доме.

В этот миг из того самого дома донесся детский плач. Ну и что, младенцы часто плачут.

Кассандра махнула рукой в сторону двух плит из тех, что покрывали всю площадь.

– Черная гадюка вот-вот выползет из трещины, и ты убьешь ее прежде, чем она причинит вред Майре.

Я даже не потянулась за своим ножом. Так близко от места, где живут люди, не могло быть никаких змей – троянцы давно бы от них избавились.

Майра залаяла и бросилась к трещине. Появилась змея. Гончая бросилась на нее. Я выхватила нож и метким броском отсекла твари голову. Майра остановилась, чтобы обнюхать тело.

– Спасибо. – Кассандра погладила любимицу, радостно виляющую хвостом, хотя от твари избавилась я, а не она.

– У тебя что, нет ножа?

– Только для еды. В качестве оружия он не годится, но я бы осталась внутри, если бы не знала, что ты будешь здесь.

И как только она умудрилась прожить так долго? Она не могла знать, что я приду, потому что только вчера вечером Пен разрешила мне это сделать. Зачем она пытается убедить меня, что видит будущее?

– Идем. Ты можешь попробовать нашу еду и хлеб. – Она улыбнулась. – Еду, которая нас порабощает. – Ее это явно забавляло.

Я заступилась за наши убеждения.

– Земледельцы привязаны к своей земле так же, как их волы привязаны к плугу.

Кассандра только повторила:

– Идем.

Я тяжело сглотнула, борясь со страхом. Ворота в Трою были самым замкнутым помещением, в котором я прежде бывала.

Мы вошли в коридор, вдоль которого возвышались мраморные колонны. Кассандра назвала его «колоннадой». Заметив впереди солнечный свет, я только стиснула зубы.

Цвета радовали глаз: мрамор переливался бледными оттенками розового и коричневого; пол был выложен пастельно-зелеными, бронзовыми и голубыми плитками. Здесь не было мягких ковров, которыми мы застили днища наших повозок, и было отлично слышно, как шлепают по твердому полу сандалии Кассандры, как постукивают когти Майры, и только я в своих войлочных сапогах ступала почти беззвучно. Амазонки умели скрывать свое присутствие.

В колоннаде не было никого кроме нас и еще одного человека впереди, спешащего куда-то по своим делам.

Впереди и слева звучали мужские голоса, сверху доносились женские.

За третьей колонной, прежде чем мы достигли солнечного света, Кассандра свернула направо. Там начиналась лестница, поднимавшаяся выше моей головы, затем круто поворачивающая и идущая еще дальше.