Принцесса Володимирская

Никогда за всю свою жизнь Алина не ела с такой охотой… Слезы навертывались у нее на глаза каждую минуту. И она сама не знала, какие они были. Слезы ли оскорбленного самолюбия, или радость утолить мучительное чувство, которое она испытывала в первый раз в жизни, или, наконец, горькие слезы о своей странной судьбе авантюристки, сегодня страшно богатой, обожаемой принцами крови, а завтра нищей, в тюрьме или на улице, голодной, прозябшей, оскорбляемой первым прохожим.

– Но почему же это так? И когда же и чем кончится подобное существование? – думалось ей.

Но ответа она не находила.

Зато давно не спала Алина так сладко, как заснула в эту ночь.

Наутро хозяин, недоверчиво и усмехаясь, все-таки свел Алину в магазин инструментов. Алина искренне объяснила свое положение и свое дело, прося арфу на несколько часов, чтобы доказать свое искусство профессору и побудить его устроить концерт…

– Все это очень странно! – заметил главный приказчик. – Мы не можем всякой встречной делать одолжение…

– Да вы позовите хозяина. Он меня знает и мне поверит! – вдруг обозлилась Алина.

Хозяин явился. Это был пожилой человек, крайне добрый на вид. Он спокойно выслушал и трактирщика, и Алину, рассказавшую все искренне и подробно… Подумав минуту, он молча понюхал табаку и, наконец, выговорил как бы нехотя, обращаясь к приказчикам:

– Принести две арфы. Ту, что стоит у лестницы… А затем ту, что дана в починку баронессой…

Арфы принесли… Алине дали стул, придвинули плохую арфу, и продавец выговорил:

– Ну-с. Сыграйте что-нибудь!

– Зачем? Вы хотите убедиться?

– Да-с. Если вы можете играть, как говорите, то есть порядочно, то я сам могу вам все устроить.

Алина, не игравшая уже столько времени, положила руки на струны и почувствовала робость.

– А если он ничего не понимает! Он скажет: вы не умеете играть! И всему конец!

Алина взяла несколько аккордов… Пальцы пробежали по струнам, цепляя их… Резкий, дребезжащий звук коснулся слуха Алины. Арфа была отвратительная!..

И артистка, еще не убитая в ней совсем глупой и праздной жизнью, невольно сказалась в ней…

– О, какой инструмент!.. – воскликнула она с горечью.

Продавец молчал и только снова нюхнул из табакерки. Алина начала играть первую вспомнившуюся ей пьесу… Прошло не более полминуты, как продавец инструментов остановил ее игру.

– Возьмите другую. Хорошую…

И он приказал переменить дрянную арфу на другую, красивую, принесенную в чехле и стоявшую в стороне.

Арфу переменили… Алина взяла аккорд…

Звуки, гармонические и мягкие, огласили магазин, даже трактирщик встрепенулся от разницы тембра.

– Ого! – воскликнул он. – Эта громче звенит!

Алина оживилась при первых же чистых звуках своего когда-то любимого инструмента.

Разумеется, она тотчас же забыла все… Где она играет, зачем, что будет после ее игры, что скажет эта публика, состоящая из трех-четырех человек?..

Алина вспомнила иное время… Знакомые звуки знакомых и любимых мотивов перенесли ее мысли и чувства далеко от окружающего.

Алина сыграла одну пьесу, начала другую, потом третью… Потом, незаметно для себя, начала импровизировать со страстью и увлечением. Прошел час… Она наслаждалась – и никто ее не останавливал!

Она первая пришла в себя и оглянулась… Кто-то, какие-то люди что-то ей говорили громко, горячо… Кто-то трепал ее по плечу, махал руками…

– Где я? Что им нужно? Что они? – думалось Алине как сквозь сон.

Но тотчас же сознание окружающего вернулось к увлекшейся артистке. Она вспомнила все… И как мелко, как глупо, даже смешно, показалось ей это «все».

Она была сейчас в ином мире, в котором уже давно не бывала от лени и глупой обстановки жизни.

– Вы – замечательная музыкантша! – повторял продавец инструментов воодушевленным голосом. – Я все возьму на себя. Я вам все устрою… Не бойтесь, мой любезнейший, – обернулся он к трактирщику, – с таким дарованием эта дама не только может с вами рассчитаться, а одним или двумя концертами соберет столько денег, что купит у вас все ваше заведение.

– Да я не хочу! Мне не надо. Ничего не надо. Я вас месяц даром кормить буду! – воскликнул трактирщик.

Разумеется, все устроилось, хотя и не сразу. Алина дала три концерта… Весь город бросился за билетами на четвертый, и в одно утро все было взято… но Алина приказала за два часа до начала этого четвертого концерта объявить отмену его и раздать деньги обратно.

Она получила ответ от графа Осинского. Он был в отсутствии, вернулся и, найдя ее письмо, восторженно и страстно призывал ее в Париж.

Справившись на почте, Алина узнала, что в тот же день в десять часов вечера отходит почтовая карета в Париж… А следующая – только через день. Увлекшаяся Алина не колебалась.

Еще не все деньги были возвращены обратно из кассы недоумевающей публике, как Алина уже неслась по гладкой дороге. Устроившись в глубине кареты, она мечтала о встрече со своим возлюбленным, к которому у нее все еще было какое-то чувство, лучшее, нежели к другим, лучшее, нежели к принцу, которого она околдовала ради его состояния и отчасти по приказанию Шенка.