Принцесса Володимирская

– Но владетельница чего, откуда, из какой страны? – говорил граф Осинский. – В обществе парижском такая куча иностранцев из всех государств Европы, что страшно объявить себя владетельницей хотя бы и маленького, крошечного государства или провинции.

И вот любовники, как дети, добыли карту дальнего Востока и выбрали самое звучное название из Малой Азии.

– Dame d’Erzerum!..

И три дня была Алина для себя и для Осинского «повелительница Эрзерумская». Но вдруг оказалось, что в Париж ожидается посол от турецкого султана, который, конечно, будет знаком и с Осинским…

– Это невозможно! – воскликнула Алина. И снова занялась она приисканием себе на карте других владений.

Через месяц Азовская владетельница очаровала всех, была дружна с княгиней Сангушко, и без нее не обходилось ни одного вечера; а на концертах и музыкальных собраниях она, конечно, играла первую роль. Что касается посланника Огинского, то он был просто влюблен в Алину, и настолько, что племянник имел повод даже ревновать своего дядю и начальника.

Чопорная и разумная часть общества отнеслась к иностранке полурусского, полукавказского происхождения с долей недоверия; но ее близкие отношения с магнатами польского кружка сбивали с толку подозрительных людей.

Молодежь и вообще мужчины были в восторге от женщины, которая, казалось, была вся из ртути…

Как у всех даровитых натур, характер Алины казался сложным, был полон противоречий… достоинств и недостатков. Но в результате она всем всегда нравилась и всем становилась симпатична. Она всех легко увлекала… потому что слишком легко и искренне увлекалась сама!

Беспечная, хотя и умная, добродушная, хотя и делающая зло, искренняя, но способная на обман по наущению, энергическая и своевольная, но легко попадающая под влияние сильнейшего волей или хитрейшего, часто холодно расчетливая, а между тем легкомысленно увлекающаяся, как ребенок, – вот чем, наконец, стала Алина. Потому что она была вся – страсть и порыв.

Так сложился характер, под влиянием цыганской жизни этой авантюристки, вечно недовольной своим положением, вечно стремящейся к чему-то неопределенному, ожидающей чего-то особенного, удивительного… на завтра!.. Алина сама не знала, наконец, чего она хочет? Чего ей ждать? Дождется ли она чего-либо?

Она дала себе слово, когда-то, завоевать высокое положение в обществе! А что она сделала для этого? Ничего!

Изо дня в день, с жизни в Киле, в замке отца, прошло десять лет! За это время она не поднялась выше, а упала… А ей почти уже тридцать лет. По счастью, никто ни за что не дал бы ей теперь этих тридцати лет. Она казалась многим двадцатидвухлетней женщиной. А в наряде, вечером, оживленная и веселая, изящная и кокетливая, порывистая и нервная в движениях она легко могла сойти за восемнадцатилетнюю девушку.

Жизнь Алины проходила теперь весело, приятно, в блестящей обстановке… Но скоро явилась помеха… Все то же, что и прежде: не хватало денег!

Граф Осинский, передавая Алине большие суммы, уже давно вошел в долги и начал нуждаться, был стеснен в деньгах так, как еще никогда не бывал.

Уговаривать Алину не швырять деньги у него не хватало духа. Внутренне же он сознавался себе, что начинает менее уважать эту женщину, которая, зная его затруднительное положение, продолжает свое мотовство. Впрочем, он объяснял себе часто эту привычку Алины иначе, оправдывая ее тем, что она привыкла с детства тратить большие суммы.

Вскоре денег окончательно уже не было, а молодой граф, в ответе на свои письма и просьбы о присылке денег, получил, наконец, строжайший выговор от отца и печальное письмо от матери, опасавшейся, что сын начал жить иной, распущенной жизнью.

Алина загрустила… Безденежье отзывалось всегда особенно странно… Около недели отношения друзей были натянуты… Близилось бурное объяснение…

Порядочность натуры Осинского, как бы заснувшая под влиянием чувства, понемногу просыпалась в нем и сказывалась сильнее… Чувство к Алине, отравляемое мелкими неприятностями, стало охлаждаться… Многие поступки Алины были ему оскорбительны. Так, несколько раз просил он возлюбленную не забирать всякие ненужные вещи из магазинов в долг, на свое и на его имя… Алина продолжала делать то же, несмотря на обещание, данное накануне…

За это время посланник Огинский, наивно не подозревавший, что красавица «владетельница Азовская» живет на счет его названного племянника, так как уже давно в связи с ним, принужден был сделать выговор Осинскому, как подчиненному… В посольство поступили жалобы кредиторов и ростовщиков за несвоевременную уплату.

Огинский не понимал, куда швыряет молодой человек крупные суммы, так как его образ жизни был скромный и простой.

Осинский не мог дяде сознаться, что блестящая владетельница Азовская – cette chere et Seduisante Dame d’Azow [19] , как звали ее, со всей своей богатой обстановкой живет не за счет городов и земель Азовских, а за его собственный счет.