Принцесса Володимирская

– Быть любовницей человека, за которого и замуж я пошла бы с отвращением! – воскликнула Алина. – Никогда! Не хочу! Пойдемте!

– Куда?

– На улицу! За город! Пешком!

– Вы потеряли рассудок?

– Нет! Идемте, Шенк. Не первый раз. Теперь тут нет, по крайней мере, трупа, – указала Алина на пол горницы.

Шенк успокоил встревоженную женщину и убедил прежде повидаться с бароном Фриде.

– Бежать успеем. Оскорбить его и убить я тоже успею или на поединке, или просто… из-за угла! Что же делать! А пока успокойтесь… Я буду при вас. Дождусь его появления.

Часа через полтора лакей доложил Алине, несколько успокоенной советами Шенка, что тот же барон Фриде явился.

– Просите! – выговорила Алина, как бы объявляя во всеуслышание свой смертный приговор.

Молодой человек красивой наружности, в блестящем мундире вошел в комнаты и любезно, но при этом особенно почтительно раскланявшись, выговорил:

– Я являюсь к вашему высочеству просить вас от имени герцога сделать его высочеству удовольствие пожаловать в Нейсес вместе с нареченным женихом вашим, графом Рошфором.

– Кто вы? – вымолвила Алина.

– Камергер его высочества герцога Голштейн-Лимбургского, графа Оберштейнского и Стирумского…

– А ваше имя, милостивый государь? – не вытерпел и Шенк.

– Барон Фриде.

Наступило молчание, которое послу и камергеру ввиду двух удивленных лиц – принцессы и ее, по-видимому, гофмаршала – показалось крайне странным.

– Другого дела вы не имеете до меня? – вымолвила Алина.

– Никак нет-с. Я явился пригласить вас от имени герцога, что уже передал графу.

И настоящий барон Фриде, не подозревавший, какое магическое значение имела для Алины его фамилия, вышел из комнаты, оставляя за собой два существа, готовых разразиться самым громким, искренним и душевным смехом. Шенк готов был даже протанцевать по комнате менуэт от счастья.

– Бежать! На улицу! Пешком! – передразнивал он через минуту Алину, стараясь говорить ее голосом и делая ее жесты. – Вот то-то и есть! Жить нечестиво – злодеем сделаешься! Но этого мало… И дураком сделаешься. Разве сейчас не попал в дураки?

Через несколько времени явился довольный и счастливый Рошфор и нашел Алину веселее и красивее, чем когда-либо.

Путешествие было назначено на следующий день, но так как Рошфор предполагал, что свадьба будет тотчас же и отпразднована в Нейсесе, то посоветовал захватить с собою все вещи.

Когда принцесса Володимирская явилась в замок герцога в сопровождении жениха и своего гофмаршала, герцог Филипп был поражен.

Утром приехала принцесса, а вечером влюбчивый монарх не отходил от нее ни на шаг, подавал ей сам фрукты, вставал, чтобы позвонить лакея для нее, вскакивал, чтоб поднять платок, и совершенно, казалось, потерялся, забыл, что он владетельный имперский принц и что у него есть свидетели и очевидцы странного поведения.

Граф Рошфор был сумрачен… темнее ночи. Ухаживания его монарха за его невестой, быстрая метаморфоза в самой Алине возмутили его.

Прошла неделя, и случилось то, чего никто не ожидал…

Герцог Филипп безумно влюбился в красавицу принцессу и предложил ей руку, сердце и голштейн-лимбургский престол. Алина приняла предложение, но пожелала сохранить все в тайне, ради особых причин…

Но чувство к герцогу было настолько, по ее словам, сильно, она настолько верила в честь и доблесть принца-монарха, что, отлагая свадьбу на неопределенное время, она не могла отложить счастливого мгновения принадлежать ему всецело.

И Алина отдалась герцогу…

Чувства и увлечения, конечно, не было ни капли, но было удовлетворение самолюбия и расчет…

– Когда захочу… и если захочу… тогда и буду уже герцогиней Лимбургской! – сказала Алина другу Шенку, пожалованному в егермейстеры двора герцога.

Но предложение герцога и согласие Алины не обошлось без бури и такого происшествия, о котором долго толковали потом весь двор монарха, весь город, а затем и во всем маленьком государстве.

Граф Рошфор со второго же дня прибытия стал относиться к герцогу так странно, что не только его нельзя было пожаловать в гофмаршалы двора, но приходилось делать ему строгие замечания и выговоры.

Оба соперника, очаровательница, ее друг и весь придворный штат поняли, в чем дело. Но все, однако, притворялись, что ничего не понимают, и играли комедию.

Никто не заикнулся, конечно, что все сводится к тому, что один у другого отбил красавицу невесту. Все знали и предвидели бурю или скандал, но заранее были готовы объяснить его иначе.

Однако ни Рошфор, ни кто-либо из придворных не предугадал, до чего дойдет и на что решится монарх под влиянием внезапного, но уже безумно пылкого чувства к очаровательной женщине.

Однажды вечером герцог оставался до полуночи в горницах, отведенных принцессе… Жених был в это время на другой половине замка и напрасно два раза докладывал о себе невесте. Ему отвечали:

– У принцессы – его высочество. И не приказано ни с чем являться, кроме вестей государственной важности.

На этот раз ревность графа дошла до последней крайности. Он был убежден, уверен душой и разумом, что в этот вечер его обожаемая Алина, его нареченная принадлежала герцогу.