Принцесса Володимирская

И Алексей Орлов, в сущности человек добрый, прямодушный, стал спешить в своем деле не столько ради высших государственных соображений, сколько ради того, чтобы поскорее избавиться от тяжелой роли, против которой возмущалась его совесть.

Через неделю после первого свидания ночью в палаццо принцессы Орлов вдруг сделался смущеннее, холоднее и задумчивее.

Целый день приставала к нему принцесса с просьбой объяснить свое расположение духа. Орлов обещал; но прежде хотел подумать, говорить ли об этом принцессе.

Целый день не был он у нее, а на второй явился поутру и попросил принцессу внимательно его выслушать и тотчас же отвечать: да или нет.

После ее ответа долженствовала произойти или разлука, или нечто иное, что должно связать их навеки.

Объяснение это было кратко. Орлов объяснил принцессе, что в нем боролись всегда два человека: один – простой смертный, ищущий на свете женщину, которой бы он мог отдать всего себя на всю жизнь, чтобы боготворить избранную им и посвятить ей всю жизнь свою в полном смысле слова. Другой человек в нем – честолюбец, который чувствует, что призван судьбой играть большую роль в своем отечестве.

Ему еще в детстве цыганки предсказали, что на голове его будет корона, в руках – скипетр.

Теперь, после встречи с принцессой, он начинает думать, что предсказание это уже сбывается.

В ней он встретил в первый раз в жизни женщину, которую способен боготворить; ей он будет служить в великом деле завладения престолом, который принадлежит ей по праву происхождения и по законам его отечества.

– Послушай меня! – говорил Орлов, – я люблю тебя и верю вполне, что ты не такая коварная женщина, как царствующая Екатерина. Я верю, что ты неспособна поступить со мною так, как она поступила с братом. Она обещала нам обоим, что тотчас же по воцарении выйдет замуж за брата Григория, сделает его супругом-регентом и передаст ему почти всю власть в руки, чтобы царствовать только по имени. И она обманула его! Он был десять лет около нее в качестве приближенного лица и любимца, а теперь – в опале, чуть не в ссылке! Екатерина уверяла, что замужество было бы роковым делом, – выйдя замуж за простого русского дворянина, она могла бы потерять всякое значение в глазах своего народа. Но это неправда! Твоя мать, императрица Елизавета, доказала противное этому: народ знал, что она замужем за Разумовским, а между тем никогда еще в России ни одного монарха так не обожали, как ее, и так не оплакивают теперь. Я верю, что ты неспособна на такой коварный обман, но тем не менее если любовник во мне верит тебе безусловно, обожает тебя, относится к тебе всей душой, как к божеству, то честолюбец рассуждает, сомневается и боится. Я долго боролся с собой, но теперь являюсь сказать тебе последнее слово. Если ты хочешь, чтоб я заставил весь флот и десантную армию, находящуюся на корабле, присягнуть тебе тотчас же и двинуться отсюда прямо на Кронштадт, – одним словом, если ты хочешь, чтоб я начал действовать, чтоб возвести тебя на русский престол, – ты должна уничтожить во мне всякие сомнения; одним словом, ты должна по закону принадлежать мне, прежде чем я начну действовать. По этому ответу я увижу: искренна ли ты или просто играешь со мной комедию.

– Но в чем же дело? – изумляясь, воскликнула Алина. – Я на все готова! Я готова умереть за тебя!

Легкая краска выступила на лице Орлова. Быть может, совесть колыхнулась в нем при этих словах: «готова умереть за тебя».

– Согласна ли ты немедленно обвенчаться со мной?

Алина ахнула и вместо всякого ответа бросилась на шею к возлюбленному.

– Сегодня, – прошептала она, покрывая его лицо поцелуями, – не только я хочу, но я требую сегодня же, чтоб доказать тебе, насколько я поступаю искренно и честно.

– Нет, здесь это невозможно. Нам надо обвенчаться тайно. В Пизе невозможно этого сделать. Подобного рода событие будет известно всему городу, а через неделю и всей Италии; а через месяц, конечно, будет извещена об этом императрица – и тогда все пропало. Не забудь, что нам отсюда морем кругом Испании, по океану, затем по северным морям – более двух месяцев пути, да и то если ветер будет попутный. Следовательно, когда императрица узнает, что я изменил ей, у нее будет время более месяца, чтобы распорядиться укрепить Кронштадт, снарядить целый флот против нас, и бог знает, чья возьмет?

– Как же быть тогда?

– Очень просто. У меня есть друзья в Ливорно. Я напишу им достать какого ни на есть католического священника, который ночью при нескольких свидетелях, моих друзьях, обвенчает нас в каком-нибудь отдаленном квартале, и все останется покрыто тайной.

– Конечно, – согласилась Алина, – но только одно прошу – скорее!

Через три дня после этого разговора Орлов с принцессой в сумерки выехали из Пизы по дороге в Ливорно.

За ними в других двух экипажах ехали Станишевский и Линовский, верная наперсница принцессы – Франциска и два служителя-итальянца.

Лейтенант Христенек поскакал вперед.