Принцесса Зефа

Но потом мории узнали, что боги существуют и принялись им поклоняться. Боги были совестливыми, и не могли отказывать мориям в маленьких радостях жизни, учитывая то, что ради жертвоприношений те народ косили пачками.

– Неудобно как-то, понимаешь, – застенчиво сказал бог А и вздохнул. – Он тебе воз кишок, а ты ему фигу… Некультурно отказываться…

Время шло, боги обнаружили, что им теперь некогда играть в карты, совокупляться и кушать мясо. Они круглосуточно пахали на мориев. Поливали дождиком их поля, ворочали им горы, дарили то секрет пюре из мозгов, то неевклидову геометрию.

И тогда боги решили покинуть свои чертоги. Собрались, собрав в узелки самое необходимое – по паре носок, полотенчику… И снялись с места.

Мории ужасно обозлились. Они собрали жрецов, снабдили их курениями и благовониями и отправили на поиски богов.

Жрецы приперлись, разложили свои алтари и подарки, и с месяц матерились, взывая к совести богов.

Боги швырялись в них камнями и грозили потопами, но жрецы были непреклонны. Они обещали полное повиновение, симбиоз, любовь и дружбу. Умильно улыбались и размахивали головами жертв.

Боги подумали и сдались. Расселись каждый по своему алтарю, жрецы взгромоздили их на спины и доставили по назначению, пообещав комфорт и нормальное питание.

– Не хочу я так больше! – жаловался бог А, бродя по узкой камере и размахивая хвостом, похожим на плетку. – Я ему никто! Он не имеет права так со мной обращаться! Сидишь в алтаре-сидишь… хоть бы заглянул! Нет, травы напихает, подожжет – дело сделано! Отмазался! Я, между прочим, личность… Но разве он это понимает? Нет, конечно! Главное – адепт! Вот, поглядите, у меня бог за спиной…

От его шагов пол камеры подрагивал.

– Ты все можешь? – на всякий случай уточнил я. – Посмотри в будущее, меня там… того? Подрочат и казнят?

Бог А шумно почесал под мышкой, повел мускулистыми смуглыми боками.

– А куда они потом без инженера? – хмыкнул он. – Ты… того… в картишки играешь?

До вечера мы играли с богом А в карты, притом он явно жульничал, но так радовался каждой своей победе, что я решил его не уличать.

Все бы хорошо, но нас одолела одинаковая хандра. Я страдал от сжимающего сердце голода. Сердце, не желудок! Это вам на тот случай, если сразу не поняли.

Мне казалось, от меня руку или ногу отгрызли и в открытый космос бросили – так привык к этому желе, что аж руки тряслись, а к глазам то и дело подступал жар.

Бог А тоже ерзал, кряхтел, порыкивал и видно было, что он тоже весь на иголках.

– Придет же… – не выдерживал он. – Прибежит… с травками своими, фимиам тут курить…

– Интересно, капитану пленников навещать не положено? – злился я, шлепая картами. – Кто им жизнь спас?

– Кто ему карьеру сделал? – бурчал бог А. – Да если бы не я…

– А если бы не я!.. Два раза бы уже Зефу в аду гореть.

– Там очень холодно, – деликатно заметил бог А.

Ближе к ночи он совсем раскис. Я-то еще кое-как держался, а этот смялся в огромный неприветливый ком и застыл.

– Ладно тебе, – попытался утешить я. – Он же тоже расстроился, что ты убежал.

Бог А выпустил из кома остроконечное ухо и прислушался.

– Я его на мостике видел…

– Расстроенный? – с надеждой спросил бог А.

– Еще какой, – успокоил я.

Нам принесли еду. Мне – фиолетовое варево с осколками костей, богу – кулек орехов.

Понюхав варево, я понял, что мне конец. Пахло тухлыми баклажанами,

– Надо что-то делать, – сказал я. – Поможешь?

Бог А зыркнул черными узкими глазами.

– Я личность! – гордо сказал он. – Я не подчиняюсь смертным.

Пришлось грохнуть миску с супом об пол.

– Во славу бога А-а-а-а-а!!! – завыл я. – Гляди – жертва.

Бог обреченно вздохнул.

Каюсь – я не хотел ничего плохого. Я хотел жрать и проверить системы корабля, пока мории не наткнулись на еще кого-нибудь. С первым дело обстояло сложнее, чем со вторым. Желе я есть не мог, подозревая, из чего оно сделано. Проще всего было перепрограммировать автоматические синтезаторы пищи на земную еду, чем я и занялся, как только бог А выпустил меня из камеры, переодев в кожано-металлическую форму. Ближайший синтезатор пищи сподобился накормить меня пресноватыми булочками, но на третьей сломался и принялся плеваться какими-то чернилами. Не приспособлен он был явно.

В технических отсеках "Ромерра" царило запустение. Где-то мигало, где-то молчало, а где-то и вовсе дымило. Я налаживал энергообеспечение, то и дело озираясь по сторонам – занесет еще кого из этих умников… Умники не появлялись. Мории вообще были фаталистами с претензиями на героизм. Подумаешь, тащимся на ноль целых хрен десятых двигателя… зато гордо.

Позже я узнал об одной их легенде, которая отчасти объясняла такой менталитет. Некий средневековый герой сразил одним взмахом палицы полтысячи врагов, побежал радостный домой, споткнулся, свернул шею и помер.

Мории сделали из этой легенды неожиданный вывод: не фига ничего делать. Бегать не фига и врагов сражать тоже не фига. Потому что это явно все хитро взаимосвязано.

Теория "лишнего поступка" называется. Рем просветил.