Принцессы Романовы: царские племянницы

Они ехали втроем – Мария Павловна, ее муж и его младший брат. Маленького Романа, который тогда был еще жив, оставили с пожилыми родителями мужа, рассчитывая, что они воссоединятся позже. Этого не произошло. Своего сына, равно как и отца, Мария Павловна больше никогда не увидит… «Моего отца арестовали десять дней спустя после нашего отъезда. Он был заключен в одну из государственных тюрем, где провел шесть месяцев, отчасти в самой тюрьме, отчасти – по причине нездоровья – в тюремном лазарете. Княгиня Палей употребила всю свою энергию. В результате ее усилий стало казаться, что моего отца отпустят. Фактически большевики точно обещали это; но 30 января 1919 года, в тот самый день, когда ему должны были даровать свободу, его внезапно увезли из тюрьмы, отправили в Петропавловскую крепость и без дальнейших мучений расстреляли».

Путятины же добрались, с огромными трудностями, сначала в Киев (брат мужа Александр поначалу остался там, а потом тоже двинулся дальше), оттуда – в Одессу, а затем в Румынию. Мария Павловна навсегда распрощалась с родиной…

* * *

Королева Мария Эдинбургская, супруга короля Румынии Фердинанда II, дочь великой княжны Марии Александровны Романовой, приходилась двоюродной сестрой Марии Павловне. В семье кузины, «в этом дружеском кругу», супруги Путятины «впервые вкусили изгнание». Там они и узнали о том, что Дмитрий Павлович жив – сестра, разумеется, была счастлива, это была первая хорошая новость за много месяцев.

Королева пригласила супругов к себе, во дворец Котрочени. К тому времени Мария Павловна уже давно не думала о нарядах и моде – нужно было выживать и спасаться – и в Румынию приехала буквально в том, что на ней было, с одним чемоданом. «Еще в отеле я послала за портнихой, та принесла последние парижские модели, в их числе коричневое вязаное платье из шелка. Это платье, сказала она, от Шанель, восходящей звезды на парижском модельном небосклоне. Все туалеты были совершенно недоступны мне по цене, я ничего не взяла. К тому же я не представляла себе, как их носят, я много лет не соприкасалась с миром моды. Зато вспомнила это имя: Шанель. До войны девушка по фамилии Шанель держала шляпную лавочку на рю Камбон – не она ли?» Казалось бы, непримечательный эпизод в биографии великой княгини, но ведь спустя несколько лет она будет сотрудничать с Шанель и вновь вернется в мир моды – не как клиентка, а как мастер.

В те дни Мария Павловна старалась жить сегодняшним днем и не задумываться о будущем – это было бесполезно, никто не знал, что принесет очередной день. Увы, радость от известия о том, что брат жив, оказалась едва ли не единственной за много месяцев – вскоре пришли новости о гибели Павла Александровича, Владимира Палея, Елизаветы Федоровны и других родственников. Можно представить себе горе и ужас Марии Павловны…

К тому же выяснилось, что оставаться в Румынии они с мужем не могут – королевская чета была гостеприимна и щедра к своим родичам, но Романовы теперь были нежеланными гостями. Когда Мария Павловна узнала, что правительство Румынии воспротивилось тому, чтобы они, две Марии, королева и княгиня-изгнанница, вместе поехали в Париж, это стало не просто ударом – это стало ужасным откровением: она и ее семья являлись отныне пережитком прошлого. «Мир не нуждался еще в одной Византийской империи с ее ветхой идеологией; правила, по которым мы жили, отменялись. Но воспитанный в этих правилах отпрыск еще недавно могущественной династии не мог так сразу встать на эту точку зрения, и я далеко не сразу стала безразлична к покушениям на мое достоинство. Да, я страдала от унижений – мелких, конечно, в сравнении с тем, что пришлось пережить. Нас выдернули из блистательного окружения, прогнали со сцены как были, в сказочном платье. Теперь его надо было менять, заводить другую, повседневную одежду и, главное, учиться носить ее». Пришлось учиться.

Если в Румынии Мария Павловна с супругом были гостями королевской семьи, то во Франции они стали просто парой эмигрантов, никому не нужных. Даже поселиться в отеле – и то было для них слишком дорого, поэтому, пока решался вопрос с английской визой, они жили у знакомой русской пары. В Париже Марии Павловне было невыносимо грустно; казалось, ее везде поджидают призраки счастливого прошлого. Так что в Лондон она ехала с радостью.