– Ты прав, лучше спи, поговорим в другой раз… – от слов повеяло невыносимым могильным холодом, и на Ларссона накатил необъяснимый ужас.
– Поговорим? – перед глазами все поплыло, тело стало ватным.
– О Ричарде. До встречи…
Лиама словно вырвали из тела. Он вцепился в образ Томпсона, как в спасательный круг, но провалился в темноту. Когда он вернулся в сознание, то едва смог открыть глаза. Голова гудела, то ли от перепоя, то ли от удушья. Ларссон сел на постели, осматриваясь вокруг. На шее даже на ощупь проступили борозды, как при удушении. Возле кровати валялся его галстук. В последний раз Ли видел его на Ричарде. Такое сложно забыть: в тот вечер, кроме этого галстука, на Томпсоне не было ничего. Петля вокруг изящной шеи, а другой конец в руках Лиама. Галстук так и остался в квартире Томпсона совсем незадолго до его гибели. И вот теперь Лиам обнаружил его у себя после хождения на балкон под порывы холодного северного ветра в изрядно подвыпившем состоянии.
Лиам старательно пытался выстроить последовательность событий в уже посвежевшей голове, и снова возвращался к моменту, когда едва Эванс не полетела вниз с балкона. «Люди не умеют летать», – с грустью подумал Ларссон, вспоминая взгляд ее серых глаз, в которых отражалось тёмное небо над городом. За последний месяц происшествия шли как по цепочке: тело Ричарда всплыло в реке, чего не могло произойти без стороннего вмешательства. Затем туфля, слетевшая с Эванс при неудавшемся падении, очутилась в ящике ее рабочего стола. После Лиам обнаружил дубликат ключа от сейфа, в котором они отправили тело Ричарда в воду, в кабинете брата, и вот сейчас в руках у Ларссона его галстук, о принадлежности ему которого знал только Томпсон.
«Если связи не видно, это не значит, что ее нет», – прошептал Лиам, вслед за ее голосом, звучавшим в мыслях. Конечно же, связь была, и если с телом, туфлей и ключом ему все было более-менее понятно, то проклятый галстук никак не вписывался в общую картину. «Вот и несоответствие», – прикинул Ларссон, пытаясь освежить в памяти детали того вечера. Мелодичный звон входящего текстового сообщения отвлек от размышлений. Лиам без промедления взял телефон, читая смс и ожидая худшего.
Ларссон только горько усмехнулся, прочитав. Видимо, не ему одному демоны прошлого и настоящего не давали покоя. Лиам не мог позволить себе остаться в долгу и мигом набрал текст.
Ответ не заставил себя долго ждать в привычной для Джейсона – хамской манере:
Зависть для Лиама terra incognita. Имея в этой жизне все и всех, он всегда оставался щедр, в случае Формана – на опыт.
Видимо, у Формана из-за недостатка воспитания на уме первым делом шли понты, но, как говориться: «Хороший понт – дороже денег», и Лиам его не осудил.
При отменной генетике и щедрости матери природы комплексовать Лиаму не полагалось, и опять же – Лиам всегда рад поделиться.
Стеснительность, как и зависть, были ему чужды. Ей богу, Лиаму совершенно не жалко.
Гомофобская натура Формана дала о себе знать, но он и близко не задел Лиама намеком на ориентацию. И да, Лиам бы посмотрел. Чисто для сравнения, поскольку:
Ларссон очень надеялся, что не задел его теплых чувств.
С самооценкой у Формана все было в полном порядке – столь же высокая, как и у Лиама, и, видимо, все же их неприязнь действительно взаимна, либо постоянное желание конкурировать с равным по силе и возможностям подталкивало написать очередной едкий ответ. Но Ларссон вовремя вспомнил о конкурентах и с чего начался их с Форманом диалог. Улыбка исчезла с его лица, а кровавая пелена перед глазами, быстро прогнала желание шутить. Убийство банды Залива не давало ему покоя подобно появлению галстука у него в руке. Лиам давно перестал верить в совпадения, ведь если связи не видно…
– Да пошел ты, – отбросил он телефон. – На вакантное место есть претенденты, – и преисполнился намерением все окончательно прояснить.