Принцип домино. Покой

Забаррикадироваться на рабочем месте виделось лучшим вариантом для раздумий. Там ураган Лиамель не снесет ее со света белого и не сотрет с лица Земли, как Катрина Новый Орлеан. Хотелось проклинать Уэста всеми словами, какими только возможно. Приперло же глупому Лису пуститься во все тяжкие от душевных терзаний накануне вечером, попутно нажраться в хлам и прийти к ней за искуплением грехов и утешением мятежной души. «Твою мать, я священник что ли?» – от злости в мыслях стаканчик с кофе сжался в руке, едва не расплескав содержимое.

Лиам тоже хорош. Тому приперло приехать к ней именно сегодня утром. Эванс прекрасно понимала, как все выглядело со стороны. Объяснить что-либо одному из Ларссонов она даже не пыталась. Ли все понял, как ему надо, додумал в красках и сделал выводы. Ее оправдания ничего не изменили бы, да и выглядели бы жалко. Не хотелось бы, чтобы Лиам донес о встрече в квартире брату. В таком случае, ей придется писать письма мелким почерком с подробным содержанием на тему «Как прошел мой день». Мистер Тотальный Контроль с легкостью может заставить ее присылать фотоотчет о ежеминутных занятиях.

После ее выходки по спасению Формана и встречи с Доном Романо босс не отпускал вожжи ни на секунду. Если до Ларссона дойдут слухи, что у нее в квартире ошивался левый мужик, следующим этапом ее работы будет награда в качестве чипа слежения. Эванс подозревала, что таковой у нее уже имеется, но непонятно в какой части тела искать. Отрезала бы к черту. Теперь же оставалось только корить себя, что пять лет назад согласилась на сделку с белобрысым дьяволом.

Слишком много людей для ее замкнутого мира появилось в жизни за последний месяц, и каждый требовал внимания. Ларссоны, Мира, Оулли, Джейсон, ах, да, Упоротый Лис, почему-то утверждающий, что именно курение убивало. Раньше ей вполне хватало общения с Либерсон. Для Эванс и так эмоциональный перегруз: один вечер с подругой стоил трех дней тишины. По одному человеку в день более чем достаточно. Сейчас ее мозг не отдыхал уже, казалось, целую вечность, решая чужие проблемы, ведь своих-то у нее, видимо, не имелось. Для полного счастья во всей этой веселой компании не хватало только Упоротого Лиса, читающего ей нотации о вреде курения. Не хватало? Так вот он, здравствуйте.

Свет в коридоре на этаже погасили, извещая о завершении охраной вечернего обхода. Эванс опять осталась в темноте одна. Настало время возвращаться домой, где ее никто не ждал. Из нижнего ящика стола Миа достала фотографию светловолосого мальчика:

– Доброй ночи, любимый, – и бережно вернула фото назад.

Закрыть ящик ей помешала небольшая коробка из ювелирного, вставшая в распор со стенкой. Достав ее, Эванс по привычке щелкнула замком, откинув вздутую крышку. В черном бархате блеснуло обручальное кольцо из белого золота с зеленым бриллиантом. От его вида внутри все неприятно сжалось. Боль ножом полоснула по сердцу. Без промедления захлопнув коробку, Эванс бросила ее поверх фото ребенка и с силой задвинула ящик. Ей пора домой, где она останется одна. Опять. Снова. Закрыв за собой дверь, Эванс вышла из кабинета, запирая на замок мысли и чувства, как делала уже много лет подряд.

Упоротый Лис

Сотрясаясь от злости, Лиам еще не пришел в себя после утреннего визита домой к подруге. «Что она о себе возомнила? Глупая девчонка! Как она может приводить к себе кого-то домой? Притащить какого-то мужика?» – мысли будто кипели, разгоняя кровь по венам. Перед глазами еще стояла картинка полуголого Уэста, выходящего из душа. Превосходная, следовало отметить, картинка. Ее Ларссон смаковал в памяти последние несколько часов. Убеждая себя, что гнев, а не зависть оказались первостепенны, Ларссон все же решил дать Эванс шанс объясниться. Дождавшись в машине ее выхода с работы, Ли посигналил.

– Что ты тут делаешь? – спросила она с удивлением, падая в пассажирское кресло и по привычке пристегиваясь. Эдакая сама невинность. Будто ничего из ряда вон и не произошло.

– Хочу отвезти тебя домой, чтобы ты не притащила туда ещё кого-то, – Ли не особо пекся о вежливости и говорил очень резко.

После тихого рокота заведенного двигателя, машина рванула с места, накручивая на спидометре нарушение скоростного режима.

– Ли, ты все неправильно понял, – он именно так себе это и представлял: ее жалкие оправдания с потупленным взглядом.

– Хватит, Эванс! Решила пойти во все тяжкие – твои проблемы, но подумай о Никки! Как, по-твоему, я должен объяснить ребенку, что его мать нашли убитой в канаве? – Ларссон едва ли ни рычал, резко выворачивая руль и уходя в занос по мокрой дороге.

– Будь так добр, успокойся, пожалуйста, и перестань на меня орать. С этой функцией в вашей семье прекрасно справляется твой брат. Какое твоё дело, с кем я провожу ночь? – резонный вопрос и Эванс устало закрыла глаза и потерла виски.

Набирая скорость, Ларссон от злости терял осторожность в управлении.

– Ли, прекрати! – с нотками паники в ее голосе и ударами пульса у него в голове. – Остановись, черт возьми!