Принцип домино. Покой

Остановив машину на обочине в нескольких милях от городской черты, он вышел под мелкий моросящий дождь и свернул в сторону непроходимых зарослей придорожного кустарника. Превосходное укрытие для желавших остаться незамеченными. При высоком росте и крупной комплекции передвижение сквозь нетронутые дебри затягивалось. Когтистые ветви цеплялись за одежду и затрудняли проход в сторону леса, покрывавшего склоны высокого холма на границе округа. Получасовая прогулка по непролазной чащобе завершилась у подножия предгорья Аппалачей, тянувшихся далеко на юго-запад.

Дальнейший путь лежал по крутому склону, продираясь сквозь лес, густевший с удалением от дороги. Через пару сотен ярдов огни ночного Нордэма исчезли. За спиной сомкнулась кромешная темнота, прорезаемая лучом фонарика. Опавшие листья и стелившаяся густым ковром прошлогодняя трава скрывали рытвины и промоины талых вод, что усложняло путь. Через несколько минут подъёма по крутому склону взгляду предстал пугающий спуск по другую сторону в заросший лесом овраг, со временем глубже вгрызавшийся в холм. Смесь мокрой листвы, щебня, а иногда и булыжников под ногами и почти полное отсутствие света сильно затрудняли ходьбу. В практически полной темноте не составляло труда поскользнуться и скатиться по склону, свернув попутно шею. Тело найдут лишь в случае большой удачи.

В сотый раз проклята и воспета нежданная декабрьская оттепель. Милость природы, даровавшая шанс на осуществление безумного плана выиграть хоть немного времени в бесконечной гонке. Холодный луч то нырял в черноту чащобы и терялся в глубине оврага, то мелькал по стволам и выступавшим корням. Скользил между деревьев, словно бегущий со всех ног белый кролик: не разбиравший дороги, на удачу, с риском расшибиться в лепешку. Все, лишь бы оказаться впереди: на пару шагов, на вздох, на мысль. С безудержным желанием обогнать переменные, пока те не стали постоянными.

– Чтоб тебя, Эванс, – с плевком, озираясь по сторонам, и метавшимся фонариком из стороны в сторону.

– Чего кричите, мистер Ларссон? Я уж думала, вы забыли про наше свидание и не придете… – ее голос звенел соловьиной трелью из темноты, скрывавшую саму мерзавку.

– Я почти дошел, – с недовольным бурчанием кусок бумажной карты скомкан и отправден в карман.

Оглядевшись, Адам различил ее силуэт, оседлавший огромный валун на опушке: Костлявая действительно пришла в одиночестве и курила в терпеливом ожидании.

– Нет, не дошли. Вы заблудились, – ехидничала она. – Сгинули б без меня, – маленькая нахалка окончательно потеряла страх и откровенно издевалась, прячась за покровом ночи от гневного взгляда.

– Я совершенно точно знал куда иду, – Адам не скрывал раздражения, по большей части от того, что Эванс права: он, в самом деле, заблудился. Без помощи девчонки ему не выбраться из проклятого оврага.

– Ничего подобного! У всех Ларссонов пространственный кретинизм, – без издевки, чистая констатация факта. Эванс словно сообщила прогноз погоды, а не вытащила недостатки Сира Безупречного на свет белый. – В осознании собственных возможностей нет ничего предосудительного, мистер Ларссон. Это открывает пути к самосовершенствованию, – на очередную лекцию он закатил глаза.

Не хватало ему выслушивать наставления от мелкой пигалицы, вечно пытающейся найти для всего общий знаменатель. В последнее время от ее рационализаторства Адама начинало откровенно тошнить. Он уже предвкушал подступающую боль в висках, если Эванс не переключит режим нудной профессорши и продолжит указывать на все недочёты их распланированной на вечер программы.

– Прости, но сегодня я без цветов, – Адам подошел ближе, разглядев ее одеяние из джинс, высоких ботинок и куртки с карюшоном, поверх которой висел рюкзак. Все черное и полностью сливавшееся с окружением.

– Жаль, они были бы к месту, – шпилька Ларссона ее не прошибла и вернулась к нему.

– Веди, раз ты у нас такая умная, – фыркнул он.

– У вас? – удивилась Эванс. Адам сбавил ход и притормозил, обдумывая, что же сморозил. – Идем, у нас впереди долгая ночь. Если вы понимаете, о чем я, – она выдохнула сигаретный дым в его сторону, благо, Ларссон стоял достаточно далеко, чтобы отрава не попала в легкие при пассивном курении. На границе леса мелькнул едва заметный уголек выброшенной сигареты. Эванс четко обозначила дистанцию, границы которой совпадали с дальностью выдыхаемого ею дыма.

– Веди, – вышел он из секундного замешательства.