Принцип неравного возмездия (СИ)

Подозреваемые сидели в соседних камерах. В той, что справа, вопил и цеплялся за прутья здоровенный детина по имени Бобби Зряш. Зряш напоминал внешностью и манерами Клатчасткую гориллу, хотя и знатно уступал ей в сообразительности. Бобби имел сложное прошлое и не менее сложное настоящее, недавно лишился работы и жилья из-за своего скверного нрава и был абсолютно убежден, что он сам не имеет к своим злоключениям никакого отношения.

В левой камере сидел гном, вернее, гномиха (борода у нее была разделена на три аккуратные косы — хит этого лета среди гномьих модниц). Ваймс сверился с записями — Глед Мелопласт. Мелопласт… Он припоминал эту фамилию. Такая же фамилия была у одного из шахтеров, убитых грагами после обнаружения Куба. Какое любопытное совпадение. Мелопласт казалась полной противоположностью Бобби Зряша. Гномиха сидела в камере тихо, как мышка, не поднимая взгляда от мысков своих кованых башмаков. Она выглядела испуганной и потерянной, а такие эмоции нечасто появляются на гномьем лице.

Ваймс прислонился к стене напротив камер так, чтобы видеть обоих задержанных.

— Это ваше право, господа, — он не спеша закурил сигару.

Мелопласт явно хотела рассказать что-то, что-то, сводящее ее с ума, но боялась. Эта скованная поза, отведенный взгляд. Зажми она себе рот обеими руками, это не слишком бы усилило производимый эффект.

— Ничего не скажем! Не выдадим своих братьев!

— Выходит, вас много? — Ваймс выпустил дым к потолку. — Целое братство? Или даже культ?

Забавно, может Мелопласт и до смерти хотела чем-то поделиться, но именно Бобби Зряш мог выдать всю информацию, которую знал, сам того не желая. Этому парню любой тролль в самый жаркий полдень мог бы дать сто очков вперед. Другое дело, что подобному идиоту никто не позволит знать много.

Ваймс видел, как вздрогнула гномиха, когда Зряш проговорился. Довольно. Стоило увести ее наверх в допросную. Немного горячего чая, обстановка поспокойней, правильные слова. К тому же, неплохо было бы дать Зряшу еще немного промариноваться в собственном не слишком праведном возмущении.

— В любом случае, я обязан действовать согласно протоколу, — Ваймс заставил свой голос звучать как можно более дружелюбно, это был голос из серии «Со всеми случаются скверные истории, приятель, не бери в голову». — Всего пара вопросов. Захочешь молчать — твое право.

Ваймс дал знак стражнику, дежурящему в темнице, открыть дверь камеры.

Сперва все пошло, как надо. В глазах гномихи он заметил слабый проблеск надежды, ключ дважды повернулся в замке, а потом один из четырех фонарей, освещавших темницу, чихнул пламенем и погас. Мелопласт отреагировала мгновенно. Вскочив с лежака, она рванула дверь на себя, захлопывая ее.

— Нет. Я не могу. Я не пойду с тобо… С вами. Пожалуйста.

Ваймс примирительно поднял руки.

«Хорошо, значит, не так скоро».

Он снял погасший фонарь с крюка и подпалил его от сигары. Света стало чуть больше. Удлиннившиеся было тени снова спрятались по углам.

«Вот так».

Увидев его с зажженным фонарем в руке, Мелопласт немного успокоилась. Выходит, дело действительно в темноте и свете. Вернее, в одной конкретной Темноте.

— Вот видишь?! — торжествующе закричал Бобби. — Ты ничего от нас не добьешься, вор! Мы не предадим Зовущих Справедливость!

Похоже, такая тактика имела смысл. Можно было задавать вопросы Мелопласт и слушать, что ответит на них Бобби. Гномиха молча покосилась на сокамерника.

— Расскажи мне, кто убил Лору Рамс?

Пальцы, сжимающие решетку, дрогнули.

— Это не убийство…- прошептала Мелопласт.

— Ей выпустили всю кровь, на тело жутко смотреть.

— Это не убийство.

«Интересно, кого ты пытаешься убедить? Хорошо, попробуем с другой стороны», — Ваймс, все еще держа перед собой фонарь, опустился на одно колено перед камерой.

— Ты ведь дочь Белда Мелопласта, верно?

— Вы… Вы помните отца?

— Помню, — согласился Ваймс. — И я сожалею о твоей потере.

Глед прижалась лбом к решетке. На ее лице, сменяя друг друга, отразились печаль, гнев и снова страх.

«Ты что-то сделала. Может, прежде это что-то и казалось тебе правильным, только больше не кажется», — Ваймс смотрел, как гномиха безуспешно пытается взять себя в руки.

— Он был честным гномом.

— Честным, — эхом отозвалась Глед.

— И что бы он сказал, если бы узнал, что его дочь замешана в убийстве?

— Это не… — гномиха сжала губы. — Мой отец был убит. Был убит и не был должным образом отомщен!

Ваймс хмуро наблюдал за штормовыми волнами гномьего настроения. Мелопласт кидало между тоской, страхом и бессильной ненавистью. Это было жестоко с его стороны. Гномихе нужна была помощь, но Ваймсу нужно было найти чокнутых культистов, которые, возможно, замышляли еще одно кровавое жертвоприношение. А поэтому он намеревался выжать из Мелопласт все, что мог. Одно меньшее зло, чтобы предотвратить несколько больших. Вот такая математика.

— Поэтому ты решила поучаствовать в убийстве?

— Это не убийство!

— Разве госпожа Рамс мало страдала? Она потеряла обоих сыновей.

— Вот именно! Их убили, а вы ничего не сделали! Мы… Я… Я хотела, чтобы все стало правильно…