Принцип неравного возмездия (СИ)

ОН знал, что Лора проснулась только через сутки, после того, как этот человек исчез, а ее сыновья не проснулись больше никогда. ОН знал, что с того самого момента Лора больше всего на свете желала смерти человека. Желала так страстно и яростно, что отдала за это свою жизнь.

Этого человека ОН тоже видел. Видел его прямо сейчас. Человек звал себя Уитни-Зельевар и находился за много миль от Анк-Морпорка. Уитни укрывался от бушующей за окном бури в номере одного из постоялых дворов, и он был пьян. Небо за окном потемнело, погрузив комнатушку в полумрак, разгоняемый подрагивающим огоньком одинокой свечи. Свечи… ОН замер в ожидании. ОН умел ждать. ОН знал, что, когда за окном окончательно потемнеет, а свеча прогорит до конца, комнатушка погрузится в темноту. Уитни придется подняться, чтобы достать из сумки новую свечу. Пьяные ноги будут плохо держать его, в темноте он споткнется о стул и упадет.

— … сэр?

Уитни упадет, и угол стола будет с нетерпением ждать встречи с его виском…

— Сэр!

Ваймс схватил тормошившего его констебля за руку.

— Что?!

— Сэр, — младший констебль Бор явно хотел бы убраться прочь, подальше от командорской ярости, — патриций желает видеть вас. Прямо сейчас.

Ваймс тряхнул головой, прогоняя наваждение. Что это было, черт побери? Такое отчетливое видение.

— Сэр? — осторожно напомнил о себе Бор.

— О, прости, — Ваймс разжал руку, с запоздалым стыдом отмечая, как по коже парня расползается свежая отметина синяка. — Пожалуй, мне действительно стоит… Стоит идти.

***

Ваймс хмуро разглядывал метку на своей руке. Она больше не зудела. Что бы за чертовщина ни произошла в доме на Обезьяньей, это уже закончилось. И все же, следовало быть осторожней. Да, иногда Ваймс позволял себе обращаться к Призывающей Тьме за помощью, но никогда прежде сущность не являла ему таких картин. До жути отчетливых и реальных, надо признать, да еще и в тот момент, когда Ваймс ее об этом совсем не просил.

Ваймс прикрыл глаза и сделал медленный вдох.

«Тик-так», полусекундная задержка, «ти-ик».

Дверь кабинета патриция распахнулась. Ваймс поднялся со скамьи.

— Аха, Ваймс!

Навстречу Ваймсу выплыло раскрасневшееся лицо Гьюнона Чудакулли — первосвященника Слепого Ио и признанного лидера всех духовных общин. Гьюнон замер на пороге, нацелив на Ваймса полный торжества перст.

— Вы проиграли!

Тиканье часов утонуло в рокоте голосов жрецов и священников, толпящихся у Гьюнона за спиной. Они налетали на могучую фигуру Чудакулли, как волна на скалу. Образовалась небольшая пробка.

— Вы больше не сможете нам препятствовать! Патриций одобрил проведение Большого Молебна!

Ваймс перевел изрядно похолодевший взгляд с кончика пальца на лицо первосвященника. Гьюнон чуть отвел руку.

— Я не собирался вам препятствовать, я лишь заметил, что провести многотысячное шествие по узкой улочке, забитой множеством лавок и пристроек, — это не лучшая идея. Если вы не желаете избавиться от лишних прихожан, конечно.

— Это историческое место!

— Которое превратится в историческую давку, если кто-то зазевается или что-то пойдет не так.

Лицо Чудакулли начало приобретать пунцовый оттенок. Он открыл было рот, чтобы разразиться обличающей тирадой, но за его спиной что-то произошло. Какая-то игра света и тени? Ваймсу показалось, что он услышал голос Ветинари, но слов не разобрал. Все святоши вдруг ринулись вперед, словно табун испуганных антилоп разной степени упитанности. Этот религиозно-человеческий поток подхватил Гьюнона и потащил за собой к выходу.

— И все же, ему быть! — только и успел выкрикнуть Чудакулли, прежде чем окончательно исчезнуть из вида.

Ваймс фыркнул ему вслед. Ветинари наверняка предложил Гьюнону другой, менее суицидальный маршрут для шествия, но признать глупость своего изначального предложения перед «коллегами» первосвященник просто не мог.

— Прошу прощения, ваша светлость, — Стукпостук вежливо, но непреклонно оттеснил Ваймса от дверей, — вам придется подождать еще несколько минут.

Секретарь исчез в полумраке кабинета, двери за ним закрылись. Ваймс сжал зубы. Каким бы юрким не был Стукпостук, Ваймс все равно заметил, что было на подносе, который он так спешил доставить.

Там лежали бумаги, какие-то письма, свежие чернила и… бинты. Проклятые бинты.

«Продолжаешь поститься, значит?»

Всяческие освященные штуки ранили вампиров, и ранили серьезно. Некоторое время назад Ваймс собственными глазами мог увидеть, насколько жуткие увечья они могут причинить. Иногда даже присутствие какой-то освященной вещицы могло доставить вампиру весьма ощутимый дискомфорт. Ваймс понял это, наблюдая за Салли. Каждый раз, когда вампирше приходилось пройти по улице Мелких Богов, каждый раз, когда она слышала звон церковных колоколов или гонгов, Салли морщилась. А сегодняшнее происшествие окончательно убедило Ваймса, что грядущий «Большой Молебен» способен наделать немало шороху среди кровососов.

Конечно, вампиры могли залечить и эти раны. В вопросе восстановления им вообще не было равных, вот только для исцеления чего-то настолько серьезного требовалась человеческая кровь.