Принцип Полины

Я молчал, и тишина наполнила это слово смыслом. Все мое будущее, быть может, менялось сейчас, но я не видел дальше прикосновения ее кожи. Лежать бы всю жизнь на шаткой раскладушке, переплетясь навеки на шестидесяти сантиметрах в ширину…

Ее голос снова завибрировал мне в грудь:

— Вы будете переписываться — это неизбежно; говорить обо мне. Чего бы я хотела избежать, так это периферийного конфликта.

— Чего?

— Того, что бывает, когда один канал прямого доступа к памяти выделен двум или нескольким устройствам. Сбой.

Я воздержался от комментариев. Первое устройство отключилось само собой.

— Полина… как ты будешь жить дальше?

— Тим Бернерс-Ли, старожил Оксфорда, изобрел World Wide Web. Интернет-адреса с гиперссылками. Скоро каждый будет связан со всеми по всей планете из конца в конец. Настоящая паутина, которую надо научиться ткать, беречь, чинить… Это и есть моя жизнь. Паутина.

Я ответил на ее взгляд, не зная, что и думать. Она была то простой провинциалочкой двадцати лет от роду, продававшей духи в торговом центре, любившей зэка и использовавшей свои чары, чтобы поиграть на нервах заезжего писателя, то посвященной в недоступное моему пониманию, мутанткой без возраста, тайной составляющей того, что она одной из первых назвала паутиной, и я чувствовал себя букашкой, запутавшейся в нитях восхитительной паучихи. Букашкой, которую она переварит заживо, парализовав вызывающей эйфорию субстанцией, которую впрыснет ей, — попросту желудочными соками.

— Как ты думаешь, когда закончишь?

Я спросил, о чем это она.

— О книге про Максима.

Мне было слишком хорошо в ее объятиях, чтобы лгать. Я ответил уклончиво. Сказал, что должен сначала дописать мой нынешний роман, историю о войне 1914 года в Лотарингии. Мол, не могу разбрасываться.

— Конечно, — отчеканила она, внезапно помрачнев. — А я уеду в Оксфорд. Вот так мы его и бросим.

Я подавил в себе смесь надежды и чувства вины, родившихся от последней фразы.

— Ладно, — вздохнула она, отодвигаясь, — пойду на свой матрас.

— Он сдулся.

— Я нашла дыру, наклею заплатку. Приятных вам снов, господин писатель.

Я удержал ее. Спросил чуть жалобно:

— Надеюсь, я ничего не разбил между вами?

— Будь хоть малейший риск, я бы не пришла, — ответила она суховато.

Но тут же смягчилась. Я помню ее печальную и нежную улыбку, когда она взяла мой пиджак, лежавший в ногах раскладушки.

— Я имею право забрать мои трусики?

Она сунула руку в правый карман, сложила пиджак. Я смотрел, как уплывает ее высокий силуэт, окутанный светом уличных фонарей, проникавшим сквозь жалюзи витрины. В писчебумажном отделе она взяла моток скотча, ножницы и ушла за книжную стену. Я услышал, как запыхтел насос, хотел было пойти к ней, а потом решил: пусть соскучится. И с этим уснул.

* * *

Кто-то потряс меня за плечо. Я рывком сел на раскладной кровати. Магазин был залит светом. Полины нет. Исчезли и книжная перегородка, и ее надувной матрас.

— Пять минут одиннадцатого, — с укоризной сказала мадам Вуазен. — Я дала вам поспать, сколько могла, но сегодня у меня представитель «Покета»[9].

— Марсель Анжио, — представился рыжий старичок в зеленой мольтоновой куртке, с каталогом под мышкой.

— Это Куинси Фарриоль, — пояснила хозяйка. — «Энергия земляного червя».

Я извивался, пытаясь выпростаться из спального мешка и сознавая полнейшую автобиографичность ситуации.

— Вы, надеюсь, издадите его в карманном формате.

Зелено-рыжий дедок, очевидно, удивился такому необычному предложению и обиженно дернул дряблым подбородком.

— Решаю не я, а цифры продаж, — снисходительным тоном пояснил он, уткнувшись взглядом в мою полосатую пижаму. — Сорок семь только у меня. Прикиньте по всей Франции. Снизив цену, вы получите лучшие продажи будущей зимы. Поторопитесь подписать с ним контракт, пока «Ливр де Пош» или «Пуэнт-Роман» у вас его не перехватили. Он уже заканчивает новую книгу.

— Я, во всяком случае, прочел «Земляного червя» за одну ночь, — подхватил ее спутник, складывая мою раскладушку. — Могу поручиться, все ждут продолжения.

Со спальным мешком под мышкой бывший железнодорожник направился в подвал, сообщив, что завтрак для меня готов.

— У вас тут теперь и Дом творчества? — иронически осведомился представитель издательства.

Жанна Вуазен метнула на него недобрый взгляд и напомнила, что Раймон был членом читательского жюри премии Ливр-Интер, поскольку его вкусу можно доверять.

— Да, кстати, — сказала она, будто бы только что обнаружив конверт в своей левой руке, — Полина оставила вам письмо.

Она дала мне конверт. Ей явно хотелось, чтобы я тотчас же вскрыл послание. Так и не дождавшись этого, она с некоторой досадой отошла. Представитель последовал за ней к прилавку, чтобы показать ближайшие новинки. С бешено колотящимся сердцем я распечатал письмо.

Здравствуйте, Куинси.