Принцип Троицы

— Правильно, не нужно, — кивнул Виктор. И в палате опять воцарилось молчание.

Елизавета Андреевна навела порядок на тумбочке возле кровати, размышляя, как лучше вести себя. Но сын вскоре подал голос:

— Поможешь мне?

— Да, конечно, — подхватилась мать. — Что ты хочешь?

— Поставь крышку аппарата сюда, — указал он пальцем.

— Так? — уточнила женщина, выполнив его просьбу.

— Ага, — подтвердил Миллер, опустив длинные ручки аппарата физиотерапии с толстыми дисками по краям к загипсованной ноге. — Теперь включи его в розетку, пожалуйста.

— Ты уверен, что не сломал его? — обеспокоилась женщина.

— Мам, хоть ты можешь мне доверять? — раздраженно бросил Виктор. — Неужели я похож на идиота?!

— Не нервничай. Сейчас включу, — поторопилась она успокоить сына.

Прибор на высокой подставке тихо зажурчал, включаясь. Миллер отстроил тумблеры и с удовлетворенным видом лег, наконец, на подушку:

— Теперь пусть работает. Не выключай, хорошо? Даже если засну…

— Как скажешь, — не возражала она. — Ты не голоден? Может, тебе купить что-нибудь?

— Да, купить надо, — заметил Виктор и начал перечислять, загибая пальцы, — привези мне, пожалуйста, гарнитуру для телефона. Сейчас напишу, какую. Потом еще метра два тонкого кабеля, тоже пишу название, — размышлял вслух Миллер, — м-да, как раз то, что нужно! Еще портативный USB холодильник для пива… в компьютерном магазине спроси в отделе гаджетов. Потом у меня в комнате захвати все из второго ящика стола, ты не разберешься там сама. Просто привези все, что в ящике, хорошо?

Она вспомнила слова врача о психическом состоянии сына, и мелькнула фраза: «А может он прав?», и спросила:

— Что ты затеял?

— Как тебе объяснить? Есть идеи, которые надо воплотить. Зачем терять время, пока валяюсь здесь, как овощ?

— Ты бы не переутомлялся, — ласково попросила мама, все еще недоумевая по поводу странных заказов.

— Мне надо чем-то заняться, чтобы с ума не сойти, понимаешь? — вскинул он на нее отчаянный, но полностью осознанный взгляд. Под искусственным освещением глаза его горели сине-зеленым светом морской бездны, совершенно нереальным, показалось матери. Она кивнула:

— Да-да, хорошо, привезу.

— Одежду какую-нибудь привези, удобную, и костыли…. нет палку. Выбери такую, чтобы была полой внутри.

— Тебе же вставать нельзя, — заволновалась Елизавета Андреевна.

— Скоро будет можно, — безапелляционно заявил он, закрывая глаза. — Не верь врачам. Я уже не верю. Все будет в порядке.

Она выходила, когда он вспомнил о еде:

— Привези мне шоколадку и печенья с орехами, пожалуйста! Что-то сладкого хочется.

Актриса улыбнулась:

— Хорошо, сынок.

Дверь за матерью закрылась, и Виктор, наконец, остался один в тишине, разбавленной журчанием аппарата. Еле слышное потрескивание убаюкивало, а с закрытыми глазами Миллеру вообще казалось, что ногу с двух сторон обнял огромными лапами теплый мурчащий кот. От этой мысли Викторуу даже стало уютно, и он позволил себе немного отдохнуть в ожидании своей посланницы.

Она вернулась нескоро, нагруженная, как вьючный мул:

— Ну, Витя! Твои заказы выполнять оказалось не так-то просто!

Виктор заулыбался виновато:

— Извини…

— Все нормально, — присела на стул женщина, — только со всем этим скарбом нас с тобой из больницы выгонят…

— Значит, выгонят, — растянул губы в дурацкую улыбку Виктор, — мне тут порядком надоело! Где мои железки?

— Сейчас, подожди. Тут целая мастерская. Я даже не знаю, куда это все выложить, — в замешательстве обернулась мать.

— А ты стул придвинь и поставь туда пакет. Сам разберусь.

— Ладно, — согласилась Елизавета Андреевна. — Я пока посижу, отдохну.

Миллер, обнаружив сверху конфеты, засунул одну себе за щеку и принялся увлеченно колдовать над массой инструментов, деталей и проводов, на вид которые матери казались грудой технического хлама. Тем не менее, она охотно подавала ему то одно, то другое, придерживала и откладывала, с радостью отмечая, что с лица ее сына сошла маска безысходности. Работа лечит. С короткими перерывами на процедуры Виктор возился над чем-то непонятным, а мама с удивлением для себя обнаружила, как ей хорошо рядом с ним. И, несмотря на то, что за все время они перекинулись почти невесомой горсткой слов, оба почувствовали, что никогда еще между ними не было такой близости. Елизавета Андреевна ушла поздно, когда двери в отделение уже запирали, взяв с сына обещание спать ночью.

* * *

Ранним утром стремительно продвигался по больничному коридору человек, отмечая взглядом номера на палатах. С покатых плеч свисал белый халат, просторный, как мантия, на щуплом вытянутом теле. Крючковатый нос, взлохмаченная голова и непомерно длинные руки вполне подошли бы мультипликационному злодею, но это был всего лишь психиатр. Остановившись у поста медсестры, медик взял историю болезни больного, к которому его вызвали. Сосредоточенно вчитываясь в желтоватые страницы, психиатр насупил брови. Наконец, он причмокнул губами и резко открыл дверь в палату. Никого не заметив внутри, он вернулся к медсестре:

— Вы сказали, Миллер в 5-й палате?

— Да-да, — услужливо кивнула толстушка.

— И куда он ушел? — недовольно спросил врач.