Принцы на войне

Каким же болваном он был, вообразив, будто две любящие женщины – лучше, чем одна! Когда в доме была только одна жена, маг даже представить не мог, что, вернувшись с работы, может не получить горячей еды или чистой рубашки. Все всегда было готово к его возвращению, все ждало хозяина на своих местах: и мягкие подушки на ковре под деревом, и охлажденный взвар с листиками мяты.

Однако в первое же утро после свадьбы с Дайрой Ольдер не получил ни горячего взвара, ни сытного завтрака. Ошеломленно постояв на кухне возле холодного очага, маг отправился в комнату Зайниры выяснять, в чем дело. И получил вежливое сообщение, что у нее ночью капризничал ребенок, она не выспалась, а потому не может приготовить завтрак. Лишь едва уловимое ехидство скользило в широко раскрытых невинных глазах, когда Зайнира задала ему законный вопрос: а почему бы завтрак не приготовить молодой жене? Ведь ей не приходится возиться по ночам с малышом!

Ольдер прекрасно сообразил, что это саботаж, однако попытка уличить жену привела к потоку слез и предложению потрогать ручки ребенка. Ольдер потрогал и убедился: женщина права, малыш немного горячеват. Он немедленно бросился за снадобьем и попал в облако ядовитого черно-сизого дыма, валящего из кухни. А выскочив на террасу, обнаружил кашляющую Дайру с ведром воды в руках. Оказалось, она растопила очаг, чтобы сварить взвар, и пошла за водой. А когда вернулась, не смогла войти в кухню, полную дыма.

Целых два звона ему понадобилось, чтобы обнаружить в дымоходе обугленную дохлую ворону, проветрить дом и снова растопить очаг. На службу в тот день Ольдер не попал. Пришлось вначале накастовать несколько бочек воды, а потом колоть дрова, так как неожиданно оказалось, что колотые закончились. А потом помогать Дайре греть воду и отмывать въевшуюся в стены и мебель копоть и запах гари. Затем пришлось отмываться самим и стирать одежду. Обед, разумеется, тоже опоздал, а уж на то, чтобы сготовить ужин, ни у кого из молодоженов просто не осталось сил. Как и на нежности.

На следующее утро Ольдер встал пораньше и провел с Зайнирой разъяснительную беседу, надеясь, что к вечеру мир в доме восстановится.

Как бы не так! Вот уже больше полугода они живут вместе, и за все это время Ольдер не припомнит ни единого дня без досадного сюрприза. Кашу ему пришлось отведать и недоваренной, и подгорелой, и пересоленной, и переперченной, и заправленной таким количеством масла, что невозможно в рот взять. Про приторно-сладкий мясной суп и кусочки соленой рыбы и чеснока в ягодных пирожках маг и вспомнить без содрогания не может. Бельевые веревки, на которые Дайра развешивала выстиранное белье, неожиданно рвались, новая кастрюля начинала течь, а в постели магички обнаруживался то уж, то паук, то куча муравьев. Или и того хуже: сначала мирный домашний кот ни с того ни с сего изодрал лучшее платье молодой жены, потом на ее гребень неизвестно откуда попала смола, и она не могла разодрать свои густые рыжие локоны…

Зайнира категорически отвергала все обвинения магички и в отместку упрекала Дайру в привороте чужого мужа. Шумные скандалы каждый день сотрясали их домик, еще недавно бывший таким уютным. Ребенок, завидев отца, больше не тянул к нему ручки, а начинал испуганно хныкать.

Ольдер попытался разговаривать с Зайнирой по-хорошему, но ничего не вышло. Женщина упрямо твердила, что ни в чем не виновата. Тогда он, сдуру конечно, решил ее наказать. До сих пор по спине мурашки бегут от того воя, который она подняла, получив приказ не выходить из своей комнаты. Все соседи переполошились.

Нынче они, встречая мага на улице, смотрят с нескрываемым осуждением, а ведь еще полгода назад относились очень уважительно.

И вот теперь Дайра сама его просит выгнать ее из дома. По аганским законам достаточно сказать жене одно слово, чтобы она собрала вещи и ушла. И считала себя с этого момента совершенно свободной от всех обязательств. Ольдер прекрасно понимал: это предложение – единственный выход для всех. Но природная порядочность и чувство вины перед девушкой за недостаточную твердость характера не позволяли сказать знаковое слово.

– Ольдер. Я решила. Говори.

– Ну что ты мнешься, скажи ей уже, да пусть идет отсюда! – Победно уперев руки в бедра, в дверях стояла Зайнира.

– А ты не боишься, что я скажу его тебе? – внезапно взбесился Ольдер. – Ведь ребенок уже ходит, значит, останется со мной!

– Оль… – Женщина побелела, ее губы затряслись. – Неужели… ты сможешь…

– Смогу, – остывая, буркнул Ольдер. – Довела.

– Не нужно, – положила ему ладонь на плечо Дайра. – Скажи мне. Нехорошо ребенка от матери отрывать.

– Ладно, – устало согласился Ольдер. – Тайдар.

– Спасибо. – Дайра поднялась, легко коснулась его щеки сухими губами и выскользнула из дома.

На душе было пусто и холодно.

Она подхватила заранее приготовленный сундучок с немногочисленными вещичками, прямо во дворе открыла портал и шагнула в него.