Принцы на задании

– О боги, Тан! Это ты во дворце таких умностей нахватался? Жалость, если она от души, если она сострадание и поддержка, никого унизить не может. И каждый человек в ней нуждается, не важно, женщина или мужчина. Вот высокомерная брезгливость, которую спесивые дворцовые прихлебатели зовут жалостью, та унижает. И не просто унижает и оскорбляет человека, волей судьбы или обстоятельств попавшего в незавидное положение, она наносит ему тяжелые душевные раны. – Но мы сейчас не про это говорим, – спохватился Зак, – а про Болафа. В общем, его история не нова. Мать родила его в девичестве неизвестно от кого, родственники были в шоке, позор всей семье. Семья-то из знатных, я не сказал? Потом выдали-таки ее замуж за вдовца с детьми. И жили они некоторое время спокойно, пока один из сводных братцев, путешествуя по Агане, не влип в нехорошую историю. Побил в чайхане какого-то невзрачного старичка, вздумавшего делать благородному лорду замечания. Справедливые, между прочим. А старичок оказался непрост – отец одного из ближайших советников хана. Лорда схватили и судили. Присудили выплатить большой штраф. А пока грубиян не заплатит, должен сидеть в зиндане. И тут выяснилось, что такой суммы у родичей Болафа нет. Отчим собрал сколько смог и отправил с деньгами пасынка. Уговорив отсидеть за сводного братца, пока родичи соберут нужную сумму. Потому что братец, видите ли, здоровьем не вышел. А Болафу за эту услугу отчим пообещал вызволить его в ближайшее время и выделить часть имения. Ну, тот и купился. А когда отсидел почти год и вывели его за долги на рабский базар, то сообразил – никто из родни выкупать его и не собирался. На базаре его купил известный тебе Крат, ну а дальше ты и сам знаешь.

– М-да, крупно пострадал бедный Болаф за доверчивость. Только… Зак, я все равно не понимаю, почему он на весь свой род обозлился? Ты… не знаешь?

– Знаю, – невольно вздохнул Зак, вспоминая тяжелое чувство, которое испытал при проникновении в мысли северянина. Столько было там намешано обиды, боли, ненависти, что почти не осталось места для любви и надежды. – Его не только отчим предал. Когда он стоял на рабском помосте, мимо проходили его земляки, жившие в Агане. Болаф исхитрился привлечь их внимание и объяснить свое несчастье. И просил его выкупить с тем условием, что отдаст долг с процентами. Или хотя бы отправить письмо королю с просьбой о заступничестве. Но земляки молча исчезли в толпе, не предприняв никаких действий. Потом потянулись долгие годы рабства и унижений. И с каждым годом его ненависть к соотечественникам росла. А потом его освободили мы. И ничего не потребовали взамен. Вот он и платит теперь своей преданностью. Хотя, я думаю…

– Кастанио, Лизандр! Это почему вы до сих пор не на башне? – внезапно, как ливень среди ясного полудня, обрушился на принцев негодующий женский голос.

– Госпожа Дорисия! – обрадованно вскричал Танио, оборачиваясь к высокой худощавой даме, стоявшей возле них с самым возмущенным выражением лица, какое она только смогла изобразить. – Как замечательно, что ты сама сюда пришла! А я уже хотел бежать за тобой, чтобы показать, что я обнаружил.

– И что же ты тут обнаружил? – с подозрительностью уставилась на ученика почтенная магиня.

– Именно то, о чем ты говорила мне на последнем занятии. Иди сюда! – Танио хитро подмигнул Заку и бережно, но настойчиво подтолкнул наставницу к узкой бойнице, пробитой в каменной стене, защищающей воинов вместо перил.

– Смотри! – восторженно кричал он в ухо магине, ничего не видевшей в кромешной тьме ненастной осенней ночи. – Видишь? О! Превосходно! Правда?

– Что? – осторожно поинтересовалась наставница, не обнаружив ничего, кроме навязчивого ощущения, что ее пытаются нагло провести.

– Ну как же! – От разочарования принц как будто даже расстроился. – Ты же сама говорила, нужно выбрать на местности точку, с которой боевые удары воздухом произведут наиболее эффективное воздействие.

Магиня могла гордиться учеником, ее лекцию он повторил почти дословно. И место для атаки выбрал очень грамотно. Только сама она на сегодняшнюю ночь предпочла совсем другую позицию. На высокой угловой башне, куда никогда не долетают меткие стрелы северян. И что же ей теперь делать? Объяснить, что все сказанное на лекции – пустая теория, а на практике лучше выбрать такое местечко, где собственной персоне ничего не угрожает? И не важно, что вихри, пущенные оттуда, растратят большую часть своей силы понапрасну.

Или все же признать правоту ученика и похвалить его за проявленную инициативу? Но тогда придется присоединиться к нему на этом открытом всем стрелам и болтам мостике.

Дорисия еще пребывала в тяжелых раздумьях, вполуха слушая восторженно расхваливавшего найденную позицию ученика, когда их нашла Каруна.

– Что здесь происходит? – сурово глядя на принцев, спросила она, выныривая из полумрака.