Принцы Пограничья

Он чувствовал напряжение и усталость. Голова раскалывалась. Разбитые губы болели. Он приготовил себе еду, забрал её в гостиную и поставил на стол вместе с пивом. Затем он пошёл в ванную, чтобы рассмотреть в зеркале свою разбитую губу.

Девушка — Мисс Огромные Сиськи Великобритании — оставила возле раковины губную помаду. Он взял её и вяло повертел в руках.

Он решил, что ему действительно нужен аспирин. Сильный дождь забарабанил в окна квартиры.

Глава девятая

На экране будильника у кровати горели ярко-красные цифры: 01:00. Джеймс спал.

Гвен встала с кровати и в темноте прошла в гостиную. Там до сих пор горел свет. За окном сгущалась ночь. Гвен задумалась о том, где у Джеймса хранятся обезболивающие. У неё снова разболелась голова.

На стеллаже стояло множество фотографий в рамках; они окружали плюшевого Энди, которого купила Джеймсу Тошико. На фотографиях были они все: Тошико, Оуэн, Йанто и она сама, вместе с Джеймсом. В разных сочетаниях, весёлые, смеющиеся. Фотографий Джека, конечно же, не было, однако всем было прекрасно известно, что Джек не любит фотографироваться. Кроме того, было несколько снимков людей, которых Гвен не знала. Она предположила, что это родители. Дядья. Братья и сёстры. Джеймс рассказывал, что у него есть сестра в Оксфорде и брат в Лондоне.

Она взяла в руки одну свою фотографию с Джеймсом и Тошико. Она не помнила, когда именно это фото было сделано, но, судя по небольшим различиям в причёсках и одежде, это было довольно давно.

Это вызвало у неё странное ощущение обделённости. Альбомы в её квартире, фотографии на дверце холодильника и пробковой доске — там нигде не было ни Джеймса, ни Оуэна, ни Тошико. Только она, Рис и разные их друзья. Она не могла оставлять фотографии команды там, где Рис мог их увидеть и спросить, кто эти люди. Такой была граница между её домашней и рабочей жизнью. Потайной карман между двумя совершенно разными, но в то же время совершенно реальными Гвен Купер.

Разве что, задумалась она, правда ли это до сих пор? Она жила двойной жизнью с тех пор, как присоединилась к Торчвуду, но более старой части её приходилось прилагать усилия, чтобы не отставать. Как будто старая Гвен, вместе со всем багажом жизненного опыта, который был при ней, исчезала, отшелушивалась, как старая кожа. Её карьера полицейского, ей квартира в Риверсайде, её отношения с Рисом; всё это теряло краски, тускнело. Она всегда стремилась — ей казалось, что так полагается, — быть обеими Гвен сразу. Она была счастлива и никогда не хотела менять это. Но старое ускользало и само собой утрачивало актуальность.

Это ужасное выражение, решила она. Утрачивать актуальность. Было жестоко думать об этом. Люди меняются, это естественно, и иногда нужно отпускать некоторые вещи, давать им уйти. Нужно отпускать их, когда они становятся ненужными.

Господи, это будет тяжело, но так и должно быть, когда речь идёт о Рисе. Он заслуживает этого в полной мере.

На диване лежала куча коробочек с компакт-дисками. Чуть раньше они слушали музыку. Она просмотрела коллекцию Джеймса. Помимо классных групп типа «Torn Curtain» и «The Buttons», здесь была всякая ерунда вроде «Boulder» и «Foreign Hazard», которые Джеймс, вероятно, купил в подростковом возрасте, когда среди его друзей был в моде металл и прогрессивный рок. У неё появилось забавное ощущение, что Рис до сих пор любит «Boulder». Она видела у него несколько их песен среди треков «Genesis», «The Rush» и Джерри Голдсмита[45]. Как, чёрт возьми, она могла провести столько времени с человеком, который однажды предположил, что «Тема Дарта Вейдера»[46] будет отличной альтернативной свадебному маршу?

Бедняжка — добрый, милый щенок. Ей будет трудно сделать это.

— Не спится?

Она оглянулась. Джеймс улыбнулся ей и подавил зевок.

— Нет, прости, — сказала Гвен. Она посмотрела на него и подняла брови.

— Что?

— То, как ты выглядишь, моя мама обычно называет «очень голый», — сказала она.

— Ты тоже такая.

Гвен вдруг смутилась.

— Всё в порядке, — сказал Джеймс.

— Я знаю. Я просто не помню, когда я в последний раз расхаживала дома голой.

Она заметила, что Джеймс пропустил мимо ушей это «дома».

— Правда? — сказал он.

— Я просто больше не делаю этого.

— Ему в голову пришли бы какие-нибудь забавные идеи, да?

Она пожала плечами.

— Думаю, беспокоиться следовало скорее о том, что эти забавные идеи не придут ему в голову.

Джеймс кивнул.

— Тогда вернёмся в постель?

Они обнялись в темноте под одеялом. Дождь стучал в окно.

— Ничего, что я здесь? — спросила она.

— А ты как думаешь?

— Я не хотела так. Я навязываюсь. Свалилась тебе на голову.

— Всё хорошо. Мне это нравится.

Повисла тишина.

— Ты должна поговорить с ним, это будет честно, — сказал Джеймс. — Я имею в виду, когда ты придёшь в себя.

— Я понимаю. Я сделаю это. Завтра или послезавтра. Я ненавижу врать. Я ненавижу ложь больше всего на свете. Мне придётся вернуться и ответить за всё.

Она запнулась.

— И, может быть, забрать кое-какие вещи.

— Например?

— Я не знаю. Все мои вещи?

Он прижал её к себе.

* * *