Природа хрупких вещей

Я вижу, далее извозчик намерен объяснить, почему местные жители против нахождения больных в городе, но причины я и сама знаю, да и не хочу, чтобы он излагал их при Кэт, и потому, не давая ему рта раскрыть, спрашиваю про высокие разлапистые кактусы, которые нам часто встречаются. Извозчик отвечает, что это гигантские цереусы, что они, бывает, в высоту достигают шестидесяти футов и живут до двухсот лет.

— Они растут медленно. Им спешить некуда. — Остаток пути извозчик рассказывает нам все, что ему известно про цереусы.

Вскоре мы останавливаемся перед лечебницей. Она занимает длинное одноэтажное здание, окруженное песками, акациями и мескитовыми деревьями. Как и многие дома в городе, оно тоже отделано снаружи белой штукатуркой и имеет красную черепичную крышу. С гравийной дороги видна часть крытого дворика с задней стороны и торца здания. На передвижных кушетках отдыхают несколько пациентов в белых хлопчатобумажных сорочках. Большой электрический вентилятор разгоняет жаркий воздух. Одна женщина читает, другая — дремлет, двое мужчин играют в карты. Ни одна из женщин на Кэндис не похожа.

Во дворике перед главным входом какой-то мужчина — не из пациентов, судя по его одежде, — беседует с красивой бледной женщиной, сидящей в плетеном кресле в нескольких шагах от него. Даже не слыша их разговора, я точно определяю, что он любит ее и старается быть к ней поближе — насколько это возможно, чтобы не заразиться.

Неподалеку от того места, где беседует эта пара, высится большая статуя Девы Марии. Она держит перед собой руки с раскрытыми ладонями, словно приветствует всех, кто входит в ворота лечебницы. Правда, надпись на деревянной вывеске рядом с ней предупреждает посетителей, что в Лас-Паломасе лечат от туберкулеза (это официальное название чахотки), и те, кто решается сюда войти, делают это на свой страх и риск. Мы выбираемся из экипажа, и я прошу извозчика приехать за мной перед закатом. Даже если надобность в моем присутствии скоро отпадет и меня попросят уйти, я вполне могу подождать во дворике перед входом.

Мы идем к большой деревянной двери центрального входа. Бледная женщина глаз не сводит с Кэт.

В самом здании Лас-Паломаса на удивление прохладно, если учесть, какая жаркая стоит погода. Над головами медленно вращаются лопасти потолочных вентиляторов. Пол выложен квадратной терракотовой плиткой, в углах стоят яркие кадки с пальмами. Большое помещение напоминает комнату жилого дома, а не больницы. Медсестра, сидящая за письменным столом, поднимает голову.

— Что вам угодно? — У нее добрые глаза и морщинистое лицо, вероятно скукожившееся за многие годы, проведенные под палящим солнцем Аризоны.

Я отвечаю, что мы приехали к Кэндис Хокинг.

Медсестра улыбается и бросает взгляд на Кэт.

— К сожалению, с детьми сюда нельзя.

— Я так и думала, — говорю я. — Но Кэт — не обычная посетительница.

— Так это Кэт?! — восклицает медсестра, не дожидаясь моего объяснения. — Дочь миссис Хокинг?

Мне больно это слышать. Не должно бы, но больно.

— Да. Это ее дочь.

— Миссис Хокинг не говорила, что вы приедете. — В голосе медсестры слышатся одновременно тревога и радость.

— Миссис Хокинг не знает, что мы должны приехать. Я подумала, что лучше не предупреждать заранее. Будьте добры, сообщите ей, что мы здесь?

— А мистер Хокинг тоже приехал? — Она устремляет взгляд мимо меня, ожидая увидеть в дверях Мартина.

— Нет.

— А к вам как обращаться, мисс?

— Можно просто Софи.

Медсестра предлагает нам присесть. Минут десять спустя она возвращается. По выражению ее лица мне трудно определить, как Кэндис отреагировала на известие о приезде дочери.

— Миссис Хокинг ждет во дворике, — сообщает медсестра. — Ей не терпится вас увидеть. Главное, не подходите слишком близко, и тогда вы будете в безопасности. Заразиться можно, если вдохнуть то, что она откашливает из легких. Но наши пациенты стараются не кашлять при посетителях. Сейчас я вас провожу, но прежде вы позволите вас на два слова, мисс…

— Софи.

На лице медсестры появляется любезная улыбка, но она озадачена. Мы с ней отходим на несколько ярдов от Кэт. Та сидит на диване, уткнувшись взглядом в куклу с разбитой щекой, которую она держит на коленях.

— Миссис Хокинг очень слаба, — говорит медсестра. — Боюсь, как бы Кэт не напугал внешний вид матери. Она держалась молодцом, но резко сдала после смерти отца…

— Отец Кэндис умер?! — восклицаю я.

— Ну да. А вы не знали? — Медсестра удивленно моргает, глядя на меня.

— Нет. Когда он скончался?

— Так… Пожалуй, около месяца назад.

У меня возникает резонный вопрос: что послужило причиной смерти отца Кэндис? Я слышала от Мартина, что у отца Кэндис были проблемы со здоровьем, но он не упоминал, что тот находится при смерти. Судорожно вспоминаю, где был Мартин в конце мая: дома или в отъезде. Он способен на что угодно. Не исключено, что и в этом случае не обошлось без его участия.

— Что произошло? — осведомляюсь я.

— Автомобильная авария. В Лос-Анджелесе. Его машина свалилась в кювет и перевернулась. Кажется, он погиб под обломками.

— Он столкнулся с другим автомобилем?