Природа сенсаций

— А я бы жил так, — сказал Мореный, глядя на море. — С утра на пляже, вечером официантом. Главное, думать ни о чем не надо.

— Это да, — согласился Саныч.

— Но я считаю, — сказал Мореный, — надо искать соотечественниц. Русские, они как-то… Да и разговаривать легче.

Ели клефтико — куски баранины, запеченные в фольге.

Темнело, море стало серым, и по нему, там, где оно сливалось с небом, тянулся пароход.

— Клефтико. Клефтико! Ах, какое удивительное слово — «клефтико»! — пропел Саныч, запуская в рот зубочистку.

***

Наутро поехали в Айя-Напу.

— Значит, так, — объяснял Мореный. — Идея простая. Сначала — днем — ходим по пляжу. Ну, купаемся там, все это. Главное — осматриваемся. Высматриваем то, что нам нужно. И сразу договариваемся с ними на вечер.

— Сразу? — спросил Саныч с сомнением в голосе.

— Знаешь, старичок, мне как-то не нравится твое упадническое настроение.

— А англичанка ничего вчера была, — заметил Саныч, заправляя «протон» в поворот.

— Да их тут тысячи, и даже намного лучших!

Въехали в Айя-Напу.

Потянулись дома, пестрые вывески, раскрытые прямо в улицу магазинчики.

— Ух ты, смотри, какая пошла, — крикнул Мореный.

— Не могу, — отозвался Саныч.

— Чего — «не могу»?

— Смотреть не могу. Куда ехать-то? Сейчас заблудимся. Ой, бля, здесь одностороннее.

— Давай назад. Налево.

— И куда?

— Ну, к морю — это вниз.

Встали на земляной площади у пляжа.

— Киприотки, я считаю, на грузинок похожи, — сказал Саныч.

— Ну, не совсем. Бледные мы, — заметил Мореный, сняв рубаху и оглядывая колыхнувшийся живот.

Пошли вдоль пляжа. Тысячи девушек с голыми грудями лежали вдоль кромки моря.

— Неаппетитны тушки людские, когда их много, — сказал Мореный, щурясь. — Но, Саныч, это же счастье.

— Счастье, Майкл, счастье.

— Вот эти, смотри, — дернулся Мореный.

— Да, ничего, — согласился Саныч. — Ну, а как подойдем-то?

— Ты давай.

— Я-то да, но лучше давай ты.

Белобрысые, сисястые англичанки вспорхнули и вбежали в море, как две нелетающие птицы.

— За ними? — спросил Мореный.

— Давай еще пройдемся. Их же тут — сам видишь. Если что — вернемся.

— Русских надо искать, русских, — пробормотал Мореный.

— Я, главное, не пойму, — заметил Саныч, — куда они все деваются. Ты же смотри: самолеты летят — Екатеринбург Эйр, Самара Эйр, Воронеж Эйр… В них же полно баб прилетает.

— О, русские провинциалки! — подтвердил Мореный. — А давай на этой хренации покатаемся.

Он указал на красный, на жука похожий водный скутер «Кавасаки», покачивавшийся на волнах у берега.

— Фунт в минуту, — задумчиво сказал Саныч. — Это два доллара получается.

— Ну и что? Попробовать же надо.

— Я лучше пивка, — заключил Саныч.

Через полчаса, мокрый и приободрившийся, Мореный отыскал Саныча под тентом бара.

— Ну как ты, Майкл? — спросил Саныч.

— Мощная, скотина, — кивнул Мореный. — Пойдешь?

— Нет, я пивка. Тебе взять?

— Натурально.

Пока Саныч ходил за пивом, Мореный огляделся.

— Смотри, какие там пташки в углу, — сказал он, забирая у Саныча запотевшую бутыль.

— Шведки, — объяснил Саныч. — Я их сразу заметил.

— А ты был в Швеции? — спросил Мореный.

— Нет. А ты?

— И я не был.

Свечерело. Южная ночь пала на остров. Засверкали огни вдоль побережья.

— Ну, все-таки, а? — сказал Мореный в восторге. — Мир — вот он, на наших ладонях лежит, а, Саныч?

— Клефтико! — кивнул Саныч.

Вышли на главную площадь Айя-Напы. Треугольное, уступами спускавшееся к стене монастыря пространство все обращено было в колоссальную дискотеку. Толпа, потряхиваемая музыкой типа «хаус», колыхалась и клубилась на площади. Дикое, несчетное количество красивейших девиц имелось на этой площади.

— Сколько ж их тут! — воскликнул Саныч.

— Все наши будут, — сказал Мореный. — Хотя, в принципе…

— Чего?

— Да вот ты присмотрись. Это ж англичанки все.

— Ну и что? — сказал Саныч. — Англичанки, знаешь, какие темпераментные.

— Но они же эти… Как сказать? Рабочий класс.

— Думаешь, не оценят нас? — спросил Саныч.

— Думаю, побороться придется.

Остановились у стойки, притулившейся к стене какого-то кабака. «Каждый второй дринк — бесплатно», — написано было над стойкой. Картинный бармен-киприот с покрытой лаком и маслянисто блестящей гривой кудрей перебрасывал в волосатых руках бутылки.

— По текилке? — спросил Мореный.

— Естественно, — отозвался Саныч.

— Интересно, что он бесплатно нальет?

Выпили текилу, потом — бесплатный дринк.

— Чего это было-то, Майкл? — спросил Саныч, опрокинув в рот рюмку и передернувшись.

— Грушевка вроде какая-то, — выдохнул Мореный.

На виллу вернулись заполночь. По дороге, на черном шоссе, их обогнали мотоциклисты на тяжело, басовито урчавших мотоциклах типа «Чоппер». Мотоциклисты сидели, откинувшись назад, растопырив руки и ноги.

— Возьму завтра мотоцикл, — сказал Мореный. — Как тебе эта идея?

Саныч промолчал.

***

Их стояло трое в ряд: «Вираго», «Интрюдер» и «Стид».

— Ну, какой лучше-то, Саныч? — спрашивал Мореный.

— Да все ничего, — пожал плечами Саныч.

— This is best, — сказал хозяин мотоциклетной лавки, указывая на «стид».

— Чего-то у него глушитель помятый, — сказал Саныч.

— It is really heavy. Somebody fall down. If you fall — you pay.