Природа зверя

– Мне об этом не известно. Возможно, гравировка – еще один маркетинговый ход. Что еще могло привлечь такого сумасшедшего деспота, как Саддам, если не символ Апокалипсиса? Да к тому же, ни больше ни меньше, связанного с древним государством, на месте которого находится Ирак. Идеальный ход.

– Но найденная пушка не предназначалась для Саддама, верно? – сказал Гамаш. – Джеральд Булл собирал ее не в Ираке, а в Квебеке. И тем не менее выгравировал на ней Вавилонскую блудницу. Почему?

– Возможно, это подтверждает теорию макета, – задумчиво произнес Розенблатт. – Он собрал пушку, желая продемонстрировать ее иракцам. Тогда все разведки мира интересовались проектом Булла, но никому и в голову не приходило искать пушку здесь. Он мог показать ее иракцам, а заключив контракт, мог разобрать пушку и частями доставить в Багдад.

Гамаш выслушал эту удивительную гипотезу в подробностях. Он не мог не согласиться, что резон в ней был. Квебек как демонстрационный зал. Хотя существовала и другая гипотеза. Противоположная.

– А может быть, она всегда предназначалась для Квебека, – заговорил Гамаш. – Саддам со своими «Скадами» никак не мог добраться до Штатов. Может быть, Саддам никогда и не имел в виду Израиль, или Иран, или любую другую цель в своем регионе. Может быть, Саддам имел в виду Штаты. Американцы считали, что это оружие массового уничтожения находится на Ближнем Востоке, а оно находилось здесь.

«Может быть, может быть, – подумал Гамаш. – Сплошные „может быть“».

Это разочаровывало. Впрочем, Гамаш чувствовал, что они сделали еще один шаг к истине. Может быть.

Гамаш устроился поудобнее и взглянул через стол на своего собеседника, вспоминая кое-что из найденного Рейн-Мари о Джеральде Булле.

– Джеральд Булл получил докторскую степень по физике в очень молодом возрасте. Примечательное достижение. Но, насколько я понимаю, успеваемостью он не отличался.

– Мне об этом ничего не известно. Я не знал его студентом.

– Верно. Но вы знали его в более поздние годы. Он старше вас лет на двадцать?

– Приблизительно.

Розенблатт внимательно посмотрел на Гамаша. Больше он не попадется на эту удочку. Но ему не удавалось отделаться от чувства, что они опять идут по минному полю.

– Отметки у него были средние, – сказал Гамаш, как бы рассуждая про себя. – А вы несколько раз назвали его продавцом до мозга костей. Не выдающимся ученым, а продавцом.

И теперь Майкл Розенблатт действительно оказался посреди минного поля. Там, куда завел его этот спокойный, рассудительный, добрый человек.

Он ждал следующего неизбежного вопроса.

Гамаш наклонился над столом и почти извиняющимся голосом проговорил:

– Хватало ли Джеральду Буллу ума, чтобы создать суперорудие? Или он умел только продавать? Может быть, конструкторскую работу проделал другой гений, о котором нам не известно?

Бабах!

Глава девятнадцатая

Клара Морроу свернула на подъездную дорожку к дому Лепажей. Длинную, в рытвинах, как и большинство грунтовых дорожек в районе.

Она посмотрела на углубление для ног перед пассажирским сиденьем, где стоял горшочек, завернутый в фольгу, и десерт из печеных яблок. Еще теплый. Она чувствовала запах коричневого сахара и корицы и думала, что, наверно, негоже ей глотать слюнки. И гореть желанием повернуть обратно и съесть все это самой.

Она остановила машину перед небольшим домом.

В окне второго этажа отодвинулась занавеска, и Клара увидела лицо Ивлин, выражавшее отчаяние, словно Клара была бактерией, а Иви – открытой раной.

На траве лежала старая дворняга Харвест. Пес поднялся на ноги, чуть помахивая хвостом.

– Клара, – сказала Иви, подходя к сетчатой двери и вымучивая улыбку.

– Не хотела вас беспокоить, – сказала Клара, держа в руках еду. – Но я знаю, сколько сил нужно, чтобы подняться утром с кровати. Я уже не говорю о том, чтобы доехать до магазина, а потом заняться готовкой. У меня в багажнике два пакета со всякой бакалеей. Это от месье Беливо. А Сара прислала круассаны и багеты. Она говорит, их можно заморозить. Не знаю, правда ли это. У меня дома они не залеживаются.

На лице Иви появилось подобие искренней улыбки. И с некоторым облегчением Клара увидела, как чуть-чуть рассеялся тот густой туман, который отделил Иви Лепаж от мира.

Арман Гамаш проводил взглядом старого ученого, покинувшего ресторан гостиницы.

Стоило Гамашу спросить о реальном вкладе Джеральда Булла в «Проект „Вавилон“», как Майкл Розенблатт посмотрел на часы и неловко поднялся со стула:

– Ой, мне пора. Спасибо за компанию.

Арман тоже поднялся.

Профессор Розенблатт протянул руку, и Гамаш, шагнув к профессору для рукопожатия, шепнул ему что-то на ухо.

Потом отступил, чтобы взглянуть в испуганное лицо.

Розенблатт повернулся и с деланой неторопливостью пошел прочь, а Арман снова сел за свой кофе и свои размышления.

Был ли Джеральд Булл истинным автором суперорудия? Или же он выступал только в качестве умного подставного лица? Не стоял ли за проектом другой гений? Кто-то помоложе и поумнее? И гораздо опаснее?