Приручить Сатану

— А ведь я ещё даже не была в него влюблена тогда, — продолжила Аглая, мечтательно глядя на Бесовцева. — Так, просто друг отца. А потом, как раз после этой репетиции, кое-что поменялось… Уже не помню, как точно это было, помню только, что в какой-то момент я осознала, кем именно он приходится отцу. Он не просто друг отца. Он лучший друг. Тот, кто был с ним, как говорится, от начала до конца. Тот, кто видел отца и в счастье, и в отчаянии. Тот, кто помогал вставать ему с колен, когда его свергли с Небес. Ты представляешь себе, что такое — помочь Сатане подняться с колен? Сатане, которого столкнули с облаков за гордыню? Я раньше не придавала этому значения… Он тот, с кем отец начал строить новый мир в прямом смысле слова с нуля, разделил триумф, когда мы получили нашу гордую свободу. «Мы все тут гордые, без этого никак». Это правда… В конце концов, Бесовцев видел, как я росла — нет, он не нянчил меня, лишь незаметно наблюдал со стороны за тем, как я взрослею, и иногда, когда я становилась уж очень приставучей — а я всегда любила, чтобы мне уделяли много внимания, — играл со мной. Отец научил меня большинству из того, что знает сам — не всему, потому что не в правилах демонов раскрывать свои карты. Я стала почти взрослой… Однажды мне в голову взбрело побороться с Бесовцевым: мои крылья ещё не привыкли к длительным полётам, были довольно слабыми, но тогда меня это нисколько не смущало и я была вполне уверена, что смогу одолеть его, потому что я, как любая порядочная лиса, собиралась выигрывать вовсе не силой, а хитростью. Сейчас, когда мы вспоминаем этот эпизод, то дружно смеёмся, но в тот момент мне было совсем не смешно. Это было… Тебе интересно? — вдруг перебила сама себя Аглая, с удивлением посмотрев на внимательно слушающую Еву.

— Конечно, — встрепенулась она от неожиданности. — Не в каждом сне тебе рассказывают историю Ада и своей любви.

Аглая искренне засмеялась, поправила волосы и продолжила говорить.

— Так вот, это было ближе к зиме. Я хотела подшутить над Бесовцевым, украв у него что-нибудь ценное, потом заманить в горы и там запутать, только я не учла, что он в превосходстве мог управлять природой; точнее, я просто этого не знала.

— Погоди-ка, — опять встрепенулась Ева и подалась вперёд. — Метель около двух месяцев назад — его работа?

— О, ты оценила? — радостно воскликнула Аглая и широко улыбнулась. — Шикарная метель! И это всё — один демон, представляешь?! Невероятно… Но вернёмся к моей проделке. Я благополучно украла у него… Я даже не обратила внимания, что именно, но что-то очень важное, пропажу чего он обнаружил буквально через три минуты. Я, как и планировала, заманила в его горы и уже хотела, как самая настоящая лиса, заметать хвостом следы, чтобы оставить Бесовцева в лабиринте гор, но его крылья, конечно, оказались сильнее, чем мои, а потому я никак не могла оторваться от него. По всей видимости, я не рассчитала шутки, или Бесовцев не понял юмора, но он очень разозлился, и в горах начался настоящий ураган. А я… К тому времени мои крылья очень ослабели, и я не могла противостоять чудовищной силе ветра, которую поднял Бесовцев. Я не удержалась и упала. Мне было так страшно… Я почему-то всегда думала, что птица не может упасть во время полёта, а рыба — утонуть. Оказывается — может… Самое страшное было лететь с огромной высоты на землю, пытаться расправить крылья, удержаться в воздухе и понимать, что у тебя не получается: только я раскрывала крылья, как ветер с силой выворачивал их обратно, буквально ломал — было больно… А Бесовцев был рядом, я видела его мелькающий силуэт то над собой, то под собой, но он никак не помогал — наоборот, он только ещё сильнее портил погоду, хлестал меня холодным ветром и колким мелким снегом. Наверное, он решил проучить меня за мою неудачную шутку и попытку его одурачить, потому что, когда я, наконец, была в десятках метров от пушистого и мягкого снежного ковра, на который я могла бы упасть, как на подушку, Бесовцев одним широким движением рук оголил землю, и я со всей силы врезалась в обнажённый камень.