Приручить время, или Шанс на любовь

– Ты самая странная лиена из знати, которую мне доводилось встречать. Где понабралась этого жаргона и непотребства? Леди из высшего общества изъясняются более изысканно, разве нет?

Развернулась и с удовольствием прочертила ногтями полосы на груди Нирана, наблюдая за тем, как он реагирует. Ему нравилась боль, и от этого у меня окончательно отказывал рассудок.

– Я ведь уже говорила про хороших учителей, – произнесла с горечью. – Не уходи от ответа. Обещаешь золотые горы за обоюдное удовольствие? Довольно самонадеянно.

Лиен Тривальди посерьезнел и, приподнявшись на локте, всмотрелся в мое лицо. Произнес:

– Я не говорил об удовольствии. Точнее, не только о нем.

– Мр? – Я плыла от его близости, его голоса, его вида. Та сильная и независимая Гвиан, которую я придумала, еще упрямо держалась, создавая иллюзию контроля над ситуацией. Другая моя часть давно решила плыть по течению.

– Тебе будет больно, Ви. Но в последний раз, обещаю. Ты очистишься и сможешь жить дальше. Нормально жить, без страха.

Ракшас, какая же я испорченная! Уроки Шергаила не прошли даром, оказывается, он был прав, когда унижал и говорил все те мерзкие вещи. Я создана, чтобы ластиться к тому, кто сильнее, к тому, кто видит во мне лишь средство для получения сиюминутной выгоды, удовлетворения желаний. И буду валяться у ног, пока меня пользуют, возвращаться, умолять о милости. Ведь это впервые со смерти мужа, когда в недопустимой близости от меня оказался более сильный мужчина. И действительно, все, как Шер и внушал. Со мной не считаются, меня игнорируют, дают внимания ровно столько, сколько сочтут нужным, легко угрожают и в открытую говорят, что хотят избавиться, сделать больно, а я… а я до дрожи хочу его.

Из глаз брызнули слезы, горячие, соленые. Я не сдерживала их, облизывая губы, сглатывала. К чему стесняться? Тот, кто привык доминировать, любит видеть подтверждение слабости проигравшего. Одновременно я испытывала отвращение к самой себе и смирение перед уже сделанным выбором. Может, пора признать свою истинную сущность и перестать изображать того, кем не являешься? Ниран как-то судорожно вздохнул и, лихорадочно собирая губами влагу с моего лица, зашептал:

– Страшно, я понимаю. Страшно довериться, но других вариантов нет. Что ты выберешь? Риск или прежнее существование с грузом, который не дает спать по ночам? Прости, что так… Жестоко, я знаю. Но не могу по-другому, в этом моя суть, мое проклятие.

Уже не слушала его, полностью растворившись в ощущениях. Стремилась вобрать в себя все, что успею, пока не придет черед расплаты. Пока мне хорошо, буду верить, что так и продолжится. Помотав головой, подалась навстречу, сама потянулась к завязкам на штанах лиена Тривальди. Он перехватил мою руку и требовательно произнес:

– Скажи! Ты согласна? Ты действительно хочешь пройти через это?

– Да, ракшас тебя побери! Да…

Дальнейшее слилось в одно бесконечное удовольствие на грани безумия. Последние преграды были стерты, остатки одежды сброшены на пол, а между двумя союзниками поневоле установилось безусловное перемирие. Я с упоением исследовала тело Нирана, целуя, гладя, царапая. Он улыбался странно шальной улыбкой и ласкал, ласкал, ласкал… Не сдержала протяжный стон и заметила озорной проблеск в глазах лиена, так и оставшегося для меня загадкой. Загадкой и наказанием, испытанием, которое я не прошла. Чувствительно прикусила его сосок. Ниран пробормотал что-то неразборчивое, руки на моих ягодицах стали жестче. Рассмеялась и быстрее, чем он что-либо предпринял, скользнула вниз.

Кое-что мне уже удалось почувствовать, но хотелось убедиться, увидеть собственными глазами. Замерла, рассматривая в потемках дивный серебристый узор, один в один схожий с моим. Только у лиена Тривальди он начинался пониже пупка, плавным изгибом переходил слева на лобок и дальше, причудливо извиваясь, на внутреннюю часть бедра. У Нирана орнамент выделялся не так рельефно, и если бы не обостренные до предела тактильные ощущения, не уверена, что вообще смогла бы его заметить. Едва касаясь, повторила контур подушечками пальцев и легонько подула. Теперь стон не смог сдержать Ни.

– Попался, – испытывая неожиданное чувство победы, возвестила я.

Он расхохотался:

– Ты неисправима! Довольна, да? Разгадала великую тайну, – продолжая веселиться, не унимался вредный блондин.

Показала ему язык, а затем лизнула столь выразительно маячившее перед носом средоточие мужественности. Ниран перестал сотрясаться от смеха, поймал меня за подбородок и, вынуждая поднять голову, заглянул в глаза. Его радужки приглушенно мерцали, привычный льдистый холод в них сменился обжигающим и текучим серебром.

– Что? – уточнила я разом пересохшими губами.

– Спасибо, – еще больше удивил Ниран, как и всегда ответом ни капли не приближая меня к пониманию.

– Можно подумать, тебе прежде…

– Хм-м-м, иногда лучше молчать, чем говорить, – не дали мне развить мысль.

Задохнулась от возмущения: ну и вредная же он все-таки поганка. Ни улыбнулся одними уголками губ и ехидно добавил:

– Ну или делать.