Пришельцы ниоткуда

— В общем, дальше я не смог сделать и шагу. Гляжу между деревьями и вижу с дюжину чертей, суетящихся вокруг какой-то большой блестящей махины, чем-то напоминающей крышку от бака для кипячения белья, только огромных размеров. Они входили внутрь и выходили обратно через дверцу. Вижу, моя чертовка о чем-то судачит с другим чертом, но я был слишком далеко, чтобы понять, о чем именно. Потом все черти вдруг как уставятся на меня — и смеются, чтоб им пусто было! А затем что-то упало на меня сверху, хотя я ничего и не видел, и покатило через кусты, отпустив лишь метрах в ста от поляны. Там уж я вскочил на ноги и бегом до дороги, а оттуда уже — прямо сюда.

Мэр смерил Бускё недоверчивым взглядом:

— А ты уверен, что ничего не пил сегодня? Может, чуть перебрал рому?

— Нет, господин мэр. Если и выпил, то не больше двух литров красного за столом, как все люди.

— Хм... А вы что обо всем этом думаете, доктор?

Я попытался выиграть немного времени и потому без зазрения совести солгал:

— Знаете ли, когда у человека больная печень, то ему и двух литров вина хватит. А Бускё, говорят, выпить совсем не дурак. Правда, при белой горячке обычно видят слонов, а не зеленых чертей, но как знать...

— Ладно, разберемся... Зайди-ка, милейший, через часок ко мне в мэрию, а то сейчас у меня есть дела поважнее твоих чертей.

Бускё вышел, качая головой. Едва мы остались одни, мэр заявил:

— Вероятнее всего, он пьян, хоть и держится еще на ногах. Черти! Надо же такое придумать! И все же — как быть? Впрочем, это дело кюре, а не мое!

Я согласно кивнул, размышляя уже о том, как бы спровадить мэра, ничем его не задев, чтобы иметь затем возможность предупредить моих «друзей».

Ничего путного я так и не придумал, так что был вынужден во всех подробностях обсуждать с ним уже не интересовавшее меня дело, и уехал он лишь около шести вечера.

Я тотчас же вывел машину и отправился в Руффиньяк. На площади, небольшими группками, уже стояли люди. Бускё уже обо всем растрезвонил, и ситуация осложнялась с каждой минутой. Уже поговаривали о двух сотнях чертей, изрыгающих огонь. Впрочем, все это меня ничуть не тревожило, поскольку никто, по-видимому, не пылал желанием проверить эти факты на месте. На западе догорала зловещая полоска заката, все сильнее задувал ветер, вот-вот должен был пойти дождь.

За Руффиньяком я выехал на дорогу, ведущую к лесу, но не проехал и с километр, как вынужден был притормозить: в свете фар показалось с дюжину крестьян, в которых я узнал своих обычных товарищей по охоте. Все они были с ружьями. Я остановил машину.

— Куда это вы намылились? На охоту, или же на войну?

— Да, мсье Клер, идем охотиться на чертей!

— Ну и дела!.. Неужели и вы тоже поверили этому старому брехуну Бускё? Да он был совершенно пьян, когда рассказывал эту свою басню. Мэр скажет вам то же самое!

— Бускё-то, может, и был, но только не прачка Мари. Она их тоже видела и так перепугалась, что едва рассудком не тронулась. Сейчас ваш приятель доктор за ней приглядывает.

— Вот те она! Она что, тоже их на поляне Манью видела?

— Да. Потому-то мы туда и идем. Поглядим, устоят ли эти черти против картечи!

— Вот уж не советую! Еще наделаете глупостей... Этим должны заниматься не вы, а жандармерия. Да и, в конце-то концов, они ведь никому не сделали ничего дурного, эти ваши черти.

— А чего тогда они прячутся? Может, это переодетые русские шпионы?

— Или американские, — добавил раскатистый бас, в котором я признал голос старшего мастера с каолинового карьера.

— В таком случае, это касается вас еще меньше. Это дело краевой Службы безопасности!

— Ну конечно! Пока они подъедут, чертей и след простынет. Нет уж, мы лучше сами туда сходим.

Я не колеблясь принял решение. О том, чтобы объяснить им всю правду, нечего было и думать. Главное было предупредить хиссов.

— Хорошо. В таком случае — я с вами. Поеду вперед!

И прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, я рванул вперед. Долго собиравшийся дождь наконец разразился; его струи большими жидкими стрелами пронзали лучи фар. Я услышал позади крики, но, вместо того чтобы остановиться, лишь прибавил газу.

Крики позади смолкли, поглощенные шумом дождя. Я остановился чуть дальше тропы, которая ведет к поляне, и спрятал автомобиль под ветвями каштанов, в начале другой узкой тропы. Потом я побежал через лес, путаясь в своем плаще и стараясь как можно реже включать фонарик. Дождь барабанил по оголенным сучьям, стволы деревьев были холодными и скользкими от лишайников, пропитанный водой мох чавкал под ногами, обдавая меня холодными брызгами.

Я бежал слишком быстро, и вскоре у меня закололо в боку. Далеко позади, по дороге, проехали две или три машины.