Пришельцы ниоткуда

Действительность, как и всегда, сложна и многогранна. Прежде всего, не следует забывать, что как сам Нерат, так и ситуация в Нерате — это всего лишь плод воображения автора. Но, и это правда, воображение подпитывается тем, что автор пережил сам, и тем, что он узнал из прочитанных книг. Даже когда писатель-фантаст полагает, что он создал какой-то мир ex nihilo[28], едва ли он может быть на сто процентов уверен, что здесь обошлось без стороннего влияния.

Что касается романа «Этот мир — наш», то главную роль в выстраивании ситуации на Нерате сыграли Индокитай и Южная Африка. Но это не единственные события Мировой Истории, которые участвовали в этом творении. В настоящее время на планете Земля существует мало народов, проживающих на территории, о которой они могут сказать, что они «действительно» являются теми, кто занял на ней место первым, что их дальние или близкие предки никогда не обращали в рабство, не истребляли и не ассимилировали какой-нибудь народ, который был на этой территории раньше них. И ситуации, когда несколько народов отстаивают свои права на одну и ту же часть Земли, заявляя: «Этот мир — наш» и приводя довольно-таки весомые аргументы, не так уж и редки в Истории.

Франсис Карсак никогда не отрицал, что его роман, в каком-то смысле, имеет отношение к этим ситуациям — ко всем подобным ситуациям, и прошлым, и нынешним, и будущим. Стало быть, в этом смысле он имеет отношение и к алжирской драме. Но он имеет отношение к тому, что было в алжирской драме всеобщего, а не специфичного. Но вот что Франсис Карсак всегда отрицал — потому что это было не так, и уж он-то точно знал, что это не так, — так это то, что «Этот мир — наш» мог быть написан под влиянием алжирской драмы. Этот отказ — который некоторые приняли за кокетство — признать, что Алжир являлся источником для этого романа, был отказом ученого, который не может принять то, что является ошибочным. Когда он продумал этот роман в голове, когда он начал его писать, он ни секунды не думал об Алжире. Конечно, когда в 1959 году он писал вторую часть, он уже, несомненно, думал о событиях, которые происходили по ту сторону Средиземного моря, да и мог ли он о них не думать!.. Но эти события — или скорее то, что он знал об этих событиях — не оказали никакого влияния на на перевод в письменный текст той истории, которая сидела у него «в голове» с момента ее зарождения, с 1952 года. Они никак не изменили ни ход событий в романе, ни его концовку.

Жорж Борд