Пришельцы ниоткуда

Если снаружи замок выглядел средневековым, то внутри все свидетельствовало о стремлении к комфорту, весьма чуждому сеньорам былых времен. Техника берандийцев позволила им установить нечто вроде примитивного центрального отопления, и гидравлический лифт медленно, но уверенно доставил герцога с его свитой на вершину башни. Большой зал, куда они вошли, освещался широкими низкими окнами, из которых открылся чудесный вид на город и порт. Уставленный блюдами и бутылками стол из драгоценных пород дерева занимал почти всю длину зала. Герцог поднялся на свой трон, стоявший на чуть приподнятой площадке, усадил Акки справа от себя, Хассила — слева и дважды хлопнул в ладоши. Только после этого в зал, в порядке старшинства, начали входить остальные приглашенные. Герольд в пунцовой тунике объявлял титулы и имена. Соседом Акки оказался слегка согбенный годами высокий старик, представленный как: «Высокий и могущественный магистр знаний Ян Кервао, граф де Роан».

Пища была обильной и вкусной, приготовленной по старинным земным рецептам. Сначала все ели в молчании, и разговоры за столом завязались лишь после того, как герцог заговорил первым. Кервао склонился к Акки:

— Если я правильно понял, вы прилетели с планеты какой-то очень далекой звезды?

— Нет, очень далекой галактики, если вы понимаете, что я этим хочу сказать.

— Да, понимаю. Мы еще не растеряли всех знаний наших предков. К тому же я сам, помимо всего прочего, занимаюсь астрономией. К несчастью, у нас очень слабые приборы, и даже моя роанская обсерватория не располагает ничем более мощным, кроме небольшого оптического телескопа диаметром в 80 сантиметров, который находился на борту одного из наших звездолетов. Этого, однако же, достаточно для изучения соседних планет, или даже той большой галактики, из которой мы прилетели и которая от нас совсем недалеко, по астрономическим меркам. А сколько световых лет до вашей?

— Точно этого я вам сказать не могу. Мы вынуждены проходить сквозь ахун, или, если угодно, через гиперпространство, иначе нам не преодолеть такие колоссальные расстояния. Но, полагаю, до нашей галактики наверняка не менее нескольких миллиардов световых лет.

— Нескольких миллиардов! Стало быть, она находится на другом конце Вселенной?

— Вовсе нет! А, понимаю... Вы исходите из принципов космогонии, которые превалировали во времена отлета с Земли ваших предков.

— А из чего бы мне еще исходить? — тихо спросил старик. — Должно быть, мы кажемся вам варварами. Случай выбросил нас из великого потока человеческого прогресса, и мы потихоньку гнием в той старице[18], в которую угодили...

После короткой паузы он с некоторой горечью продолжал:

— Если бы все обстояло иначе, я мог бы стать настоящим астрономом, вместо того чтоб быть феодалом, правящим несколькими тысячами человек на планете, затерянной в Большом Магеллановом облаке. Мне еще повезло, что вы прибыли сюда при моей жизни. Так я смогу, прежде чем сгинуть, узнать хоть что-то о последних открытиях ваших ученых, увидеть хоть проблеск света...

— Простите, сколько вам лет?

— Шестьдесят шесть лет Нерата. По чистой случайности длительность здешнего года практически не отличается от длительности года земного. Там бы мне было шестьдесят четыре...

— Немного поздновато, — подумал Акки вслух. Я не врач и не биолог, — сказал он, поворачиваясь к своему соседу, — и ничего не могу вам обещать. Вы, конечно, не доживете до двухсот двадцати или двухсот пятидесяти земных лет, которые являются теперь нашей нормой, но, полагаю, наши геронтологи смогли бы продлить вашу жизнь еще лет на семьдесят-восемьдесят, в зависимости от вашей конституции.

— Вы хотите сказать, что после лечения у ваших врачей я смог бы дожить примерно до ста сорока лет?

— Да. Может, и больше.

Старик побледнел.

— О! Это не столько ради жизни как таковой, — проговорил он приглушенным голосом. — Но, поймите, быть может, тогда я успел бы узнать хоть немного...

— И даже много, если все пойдет так, как я того желаю! Для этого у нас тоже есть специальные методы.

Герцог наклонился к Акки.

— Простите, что прерываю ваш, как видится со стороны, крайне увлекательный разговор. Вы вряд ли знаете, что граф де Роан — наш самый крупный ученый? А вот юный Онфрей, барон де Неталь, который перед вами, полагает — возможно, и ошибочно, — что наша суровая полудикая жизнь имеет свои преимущества. Он думает, что с точки зрения физической силы, упорства, выносливости, а также лихости мы должны превосходить более цивилизованные расы, например, те, которые представляете вы. А ваш друг Хассил утверждает, что вы тоже отнюдь не утратили эти древние добродетели.