Пришельцы. Земля завоеванная

– Мы не позволим восстанию вспыхнуть раньше, чем у вас появится кто-то, кто сможет за вас отвечать, кто позаботится о вас. Кто-то, с кем можно будет… договариваться. Но будет ли он когда-нибудь? У нас разумная система правления… хотя это трудно назвать правлением, скорей чем-то вроде долга или родственного чувства… и я не могу объяснить, как это происходит, человеку, который хуже меня разбирается в запахах и математике…

– Эй, у меня пятерка в школе была! – возмутился Петрович. – По математике, по крайней мере! Запахи мы в школе не проходили. И вообще, при чем тут это?

– При том, что мы, создавшие эту систему, не можем создавать «нити» без вреда для себя. А вы плетете «нити» не задумываясь, но так и не создали систему правления, хоть сколько-нибудь отвечающую вашей же реальности. Быть может, это взаимоисключающие способности?

– И?

– Среди нас много красивых юношей и девушек, ярких, талантливых… Мы надеемся, что кому-то из вас понравится кто-то из наших. Быть может, дети от смешанных браков когда-нибудь смогут все. То, чего не смогли мы, и то, чего не можете вы.

– На ассимиляцию рассчитываешь, стажер? – нахмурился Петрович.

– Нет. – Взгляд инопланетянина был грустным. – На любовь, Петрович. Только на любовь. Она единственное, в чем мы с вами и в самом деле похожи.

Петрович подумал про Выдру, к которой Альцгеймер наконец-то сможет прикоснуться без виртуального костюма… и не решился сказать какую-нибудь гадость.

«После работы, на чашку чая? Но ведь нас со стажером некому сменить! Вот же черт! Нет, наверняка у захватчиков это не единственный мент, но доверять свой участок каким-то посторонним инопланетянам? Нет уж, потерпеть придется. А Выдра… она поймет. Та, с кем плечом к плечу брали Светлый Чертог и защищали Последнюю Стену, не может не понять».

Петрович вздохнул.

Город зажигал фонари и окна.

– Да, стажер, а смены для нас с тобой покамест не предвидится, ты уж извини. Местечко, сам видишь, веселое, – извиняющимся тоном заметил он.

– Вообще-то… я позабыл сообщить. Наша смена уже выехала, – виновато откликнулся инопланетянин Вася. – То есть, не то чтобы забыл, но… разговор слишком серьезный вышел. Не хотелось перебивать всякими мелочами. Сейчас они будут.

– Вот как? Кто-то из ваших? – нахмурился Петрович.

«Если я буду настаивать на их инструктаже и сопровождении, меня поймут? Или просто повяжут, как психа?»

– Было бы весьма опрометчиво, если бы кого-то из наших не сопровождал кто-то из ваших, – пожал плечами инопланетянин. – Да вот, кстати, и они.

Из-за угла вынырнул знакомый кар, тот самый, на котором Лизочка поцарапала переднее крыло, когда неделю назад покидала гараж. А вот и она сама выскочила.

– Петрович, поздравьте меня, я вышла замуж.

Скромный юноша, вслед за ней неловко выбравшийся из машины, представился стажером Федей.

Петрович грозно посмотрел на своего инопланетянина.

Тот пожал плечами.

– Это что, ментальный контроль такой? – прорычал Петрович. – Вася, я тебя спрашиваю!

– Петрович, как тебе не стыдно говорить про меня такие гадости?! – возмущенно поинтересовалась Лизочка, сразу сообразив, о чем речь. – Совсем заработался! Быстренько поздравь меня и марш отдыхать! Ментальный контроль! Любовь это… это просто любовь, и все тут.

– И это именно то, о чем я говорил, Петрович, – добавил инопланетянин Вася. – Кстати, тебя Выдра ждет.

– Хм, – буркнул Петрович. – Выдра. Ладно. Лиза, Федя… поздравляю, раз так. Медового месяца сейчас, конечно, не получится, но…

– Как это не получится? Вот же он – наш медовый месяц, – откликнулась Лизочка, обведя руками зажигающий огни вечерний город.

– Даже не знаю, что сказать… – вздохнул Петрович. – Но рад, что ты осталась. Когда твой телефон замолчал… одиноко стало. Хорошо, хоть Костя Родионов на дежурство вышел.

– А! Обезьяний Пастух? Я с ним уже связывалась! – улыбнулась Лизочка. – А не отвечала… ну, надо же было красивой девушке хоть немного времени на устройство сердечных дел. Вот теперь и отработаю пропуск.

Петрович опять посмотрел вокруг. Вздохнул. Он еще не знал, не мог знать, что будет. Зато ему было отлично известно, что делать. А дома его ждала самая удивительная женщина на свете, и так ли важно, откуда она прилетела?

– Что ж, до завтра, ребята…

Майк Гелприн Счастливчик

Он походил на пугало, этот сирусянин. На бывалое, побитое непогодой огородное пугало, только с доброй улыбкой. Они все походили на нелепые и небрежные карикатуры, намалеванные бесталанным живописцем. Впрочем, на сирусян Денис насмотрелся вдоволь по телевизору, когда еще работал правительственный канал и люди на что-то надеялись. Денис тоже надеялся – поначалу.

Сейчас, когда надежда истончилась, истаяла, когда от нее остались лишь призрачные, меньше десятой доли процента, шансы, добрая улыбка на круглой желтоватой физиономии казалась едва ли не издевательской.

– Дорогой господин Стрельцов!

Голос в трансляторе звучал застенчиво и грустно, словно сирусянину было совестно, что фамилия Дениса именно Стрельцов и никак иначе.

– Да, это я, – хрипло отозвался Денис.