Пришествие Короля

Вот что скажу я всем собравшимся в Хродульфовом чертоге, на следующий год бурный океан, что бросается на берега данов и бриттов, не будет называться ни Фресна-сэ, ни Вест-сэ, но Викинг-сэ, когда мы, сэ-викинги, окрасим его серо-зеленые воды красной кровью бриттов! Радостна война родичам Водена! Поколение за поколением уходят они с этой земли, и все же лишь битва героя против превосходящих числом врагов да жестокая схватка вливают силы в каждого воина. Пусть безнадежен бой — все равно сыны человеческие поднимают свои шлемы с изображением вепря против любого вирда, какой бы норны ни сплели им!

Когда герой, отважный шлемоносец, снова сел на свое место на пиршественной скамье, гул одобрения раскатился под крышей этого сияющего зала и Хродульф, мудрый король, ощутил в сердце своем глубокую приязнь к владыке ведеров которого он знал как доблестного защитника своего народа, равно как и данов. Он, убивший Гренделя и его чудовищную родительницу, славно поднимет свой меч против бриттов!

Когда крики героев улеглись, послышался в скрепленных железными скобами стенах Хеорота рыдающий стон, донесшийся снаружи, — словно раб Хель все еще оплакивал свою страшную рану. Это всего лишь ветер стонал вокруг стен, выл под стрехами и шевелил занавеси на стенах, словно паруса, когда их чрево впервые надувает морской ветер. С моря надвигалась буря, люди это знали, поскольку вместе со стоном чаек слышался и стон волн Ваде, бросающихся на недалекий берег. Косматые буруны взвихривались высоко в хмурое небо. Над Ост-сэ поднимался жестокий шквал. Воздух потемнел, небеса над волнами плакали. За стенами теплого зала, за частоколом, бродили теперь ночные твари — волки и колдуны, волны и ветер, мрак и туман, окутывающий болота и море тьмой и смятением. Вдалеке слышался все растущий грохот молота Тунора — дымоход в крыше Хеорота вмиг вспыхнул ослепительным проемом, когда раздались небеса.

Чернобрюхие тучи стали сползаться, одна шла на другую, их щиты ударялись со страшным грохотом. Они неслись над поверженной землей, серые демоницы, что потеют пламенем в пустоте, роняя с грудей узорчатый дождь, испуская из чрева на кровлю воду. Черные скользящие призраки выпускали прямо над одинокими домами перепуганных людей острые стрелы, и глуп тот, кто не боится их смертоносного налета. Смерть — удел того, на кого направит бог свое вопящее копье, и мудр тот, кто это знает. Сырые облака сшибаются в расколотом небе, кремнево-серый поток завихряется от их ударов, качаются леса, земля дрожит. Содрогаются широкие равнины под морем, трясется океанское дно, разворачивает свои кольца Мировой Змей — все под кровлей небес бродит диким, крепким, бешеным ядом.

Так и мужи изрядно напились Хродульфова пива в своем убежище у очага Хеорота. Пили они, пока и их сердца не обезумели, как ветер, что с воплем носился по пустошам за стенами чертога. Снова веселье разыгралось, как буря, — крики со скамей становились все громче, кравчие разносили вино в чудесных чашах из щедрой сокровищницы владыки скильдингов. Хеорренда, скоп хеоденингов, яростно ударял по струнам своей звучной арфы, пенный глоток Водена начал бродить, вспенился на устах поэта, и он громко запел песнь об Этле. Смерч народов, был он единственным из людей под этим небом, что мчался, оседлав бурю, — ураганом был он для племен, сокрушителем королевств и истребителем народов.

Из Пустошей Севера пришел он, из ледяных лесов, из-за продуваемой ветрами степи, пока не остановился со своей дружиной у берегов глубоководного Данайса[158]. Странствуя по пустынным землям, повстречали они нечестивых ведьм, хелрунан[159], на чьих сморщенных ляжках и распухших чревах и зачали они это демоново отродье, гуннов — едва ли похожих на людей, низкорослых, косоглазых. Не умеют они говорить, а лают, как псы, или воют, как волки. Там, на пустынных равнинах, размножились они, пока войско их не стало больше, чем у эльфов, великанов и бродячих мертвецов.

Тогда Этла отправился в путь вместе со своим войском, войском демонов с горящими глазами и зачесанными на макушку волосами, затопляя украшенные рогами жилища смертных, пока не дошел до дикого Вистлавуду. Долго в этом огромном лесу кипела битва между гуннами и готами, пока быстрый Донуа[160] не потек кровью, а горные проходы в Мароара не были забиты трупами. Орлы кричали над мертвыми, и большое воинство принял Воден в своих чертогах. Но победа спала с гуннами, и все великое королевство свирепого Эорманрика попало ныне под власть Этлы, от самого океана Гарсегг на западе до хребта Риффен[161] на востоке, от Гвенлада на севере до гор Альпис на юге. Ему принадлежали также и острова, что лежат в океане, даже Бургенда-ланд и Бриттене.