Пришествие Короля

Черно было одеяние ночи, и метель все еще стучала по скрепленным железными скобами балкам Хеорота, когда опустели скамьи и было воинам позволено лечь спать в зале. В изголовье положили они свои крепкие, светлые липовые шиты, на скамье над каждым спящим героем стоял его высокий боевой шлем, лежала плетеная рубаха из сияющих звонких колец и крепкое копье Это бесчисленное воинство в любую минуту готово было встать на битву за своего повелителя — закаленным в битве и отважным было это доблестное войско!

Так проводили зиму бесчисленные племена викинга-кинн, жившие у Вест-сэ и Ост-сэ. Короли в своих пиршественных залах выставляли доброе пиво и раздавали золотые кольца, в то время как те, кто был связан с ними узами верности, лелеяли недобрые мысли о кованых мечах в запекшейся крови, жестокоострых, сносящих гребни со шлемов их врагов.

Тем временем Хеорренда, прославленный скоп, сел на свой корабль и вернулся на север через пролив Скедениг, миновал полуостров венделов, пока снова не поплыл по бешеным волнам Вест-сэ. Однако он не стремился вернуться ко двору Кинрика в земле гевиссов, не искал он и берегов Бриттене. Он продолжал торить свой путь к северу, через бурное серо-зеленое море. Плыл он вдоль Нортманн-ланда, пока не добрался до Халголанда. Севернее Халголанда никто не жил, но Хеорренда мыслил забраться еще дальше.

Три дня плыл он к северу вдоль берега, оставляя землю по правому борту, а открытое море — по левому Миновал он заброшенные гавани, самые дальние, куда заходили китобои и где ловцы трески искали самые отдаленные банки в открытом океане. Сюда, пролетая над морем, завлекают ведьмы чарами и соблазнами свой улов, меняя цвет волн на бледно-зеленый там, где в глубине прячется их логово Среди островов на этом холодном берегу полным-полно колдовства, безногие чешуйчатые твари наблюдают за мысами из своих логовищ в могильниках. Халголанд на Севере — край тайных мест, всего коварного и лживого, тайного, раскосого.

Но не наобум Хеорренда шел сюда по дороге тюленей, к этому пустынному морю и скалистым островам. В Хеороте хватало героев, знающих, как лезвием клинка и острием копья раскалывать шлемы и отсекать руки да ноги, да и корабли фризов были вполне хороши, чтобы везти тех из племени бриттов, что выживут после побоища, к рабству, цепям да презрению. Но близится час Муспилли, и тогда не только мечи да рабские ошейники понадобятся для красного урожая. Нужны будут слова мудрости, заклятья, видения, кровавые жертвоприношения — все это должно быть наготове, если королю Кинрику суждена удача в этом походе.

Далеко в промерзших диких северных краях, на рубежах Срединного Мира, живет тролльское отродье, племя скриде-финиов, которыми правит их король Кэлик. Они искусны в чародействе и колдовстве, совершенствуясь в своем могуществе каждый год в ледяной ночи, что длится целых три месяца Скоп вез с собой под плащом рунный посох, расписанный блотере[162] двора короля Хродульфа. Этот человек был искусным провидцем, и знания его позволяли ему сплетать и расплетать рунные чары, некогда обретенные Воденом, пока висел он на ветру на дереве. И такие руны начертал он: «Хеорренда зовусь, мудрый среди странников, приносящий удачу»

Корабль Хеорренды все плыл и плыл на север. К югу от Халголанда побережья были плодородными, снабжая пищей многих королей, но теперь горы все ближе подступали к любимому китами морю, покуда между скалами и берегом не осталось каких-то трех миль. Они отбрасывали мрачные тени, но еще мрачнее было небо над ними. Солнце, яркий светильник небес, казалось лишь ободком на юге над морем, проходя каждый день обычным путем и погружаясь в пучину океана Гарсегг.

Хеорренда стоял на носу корабля, глядя вперед. Мороз леденил его ноги, оковывал их холодными цепями, голод терзал его душу. Зима брела по ледяному морю, чьи волны с ревом разбивались о скалистые утесы. Сосульки свисали с рангоутов и такелажа из крепкой китовой шкуры, парус тяжело хлопал на ветру, и ледяной град, холоднее которого не было, хлестал по всему крепкобокому кораблю, с трудом шедшему по вздымающимся волнам. В мыслях скопа был лишь рев белопенных волн да плеск холодного моря. Слышал Хеорренда не веселый смех мужей в медовом чертоге, а жалобный стон баклана или песнь дикого лебедя. Над головой его кричала чайка с обледеневшими перьями, и крачка вторила эхом со своего опасного насеста на утесе.