Пришёл, увидел и убил. Как и почему римляне убивали

Разумеется, он решил снять с себя ответственность. Он отправил бедную женщину в Афины, чтобы там её судили на Ареопаге. На случай, если вы не были в Афинах: Ареопаг – это огромный, неудобный и труднодоступный скалистый холм у подножия Акрополя. Именно там афиняне в классический период их истории разбирали все самые важные дела: об убийствах, о преступлениях против религии, о поджогах и порче оливковых деревьев. К оливковым деревьям в Афинах относились крайне серьёзно. Именно на Ареопаге Ореста судили за убийство матери Клитемнестры в трагедии Эсхила «Эвмениды». Возможно, там же проходил и суд над Сократом, которого обвиняли в том, что он не верил в богов. К этому тогда тоже относились серьёзно. Во времена Долабеллы Ареопаг уже не имел былого влияния, потому что всем заправляли римляне, но он оставался престижным институтом, потому-то проконсул и перенаправил дело туда. Члены Ареопага тоже не знали, что делать с женщиной, к тому же они боялись прогневать римлян, которые отказались принимать решение сами. Какой бы вердикт ни вынесли судьи, вышло бы, что они не согласились с римским наместником. Никому из представителей местных властей не хотелось портить себе карьеру. Наконец им пришла в голову гениальная идея: они отложили судебное заседание. На сто лет. По-видимому, бедная женщина просто вернулась в Смирну и жила там с осознанием того, что водоворот мести и жестокости отнял у неё всю семью, включая обоих сыновей. Но, по крайней мере, её не казнили[95].

Эти мрачные истории проливают свет на многое. Во-первых, мы видим, о каком зверстве должна была идти речь, чтобы дело перестало считаться сугубо семейным и дошло до публичных судов. Во-вторых, оказывается, римляне не готовы были признать человека по-настоящему виновным в убийстве, если он не находился в здравом уме. Пожалуй, это самое интересное: у римлян существовало представление о невменяемости. В англо-американской правоприменительной практике защита, построенная на невменяемости появилась в 1843 г. в связи с делом Дэниела Макнотена. В наши дни у него, наверное, диагностировали бы тяжёлый случай параноидальной шизофрении, но в те времена друзья и родные просто считали его занудой, потому что он постоянно жаловался на тори, которые якобы следили за ним на улицах Глазго. В наши дни он делился бы своими опасениями на нишевых форумах, пока ему не прописали бы нейролептики, но в 1840-х на него никто не обращал внимания. В конце концов, когда его близкие не поддержали его крестовый поход против местных властей, которые, как ему казалось, его преследовали (наверное, местные бюджеты в 1840-х были больше), он решил поступить как Эндер Виггин[96] и покончить с Консервативной партией, убив самого главного тори – премьер-министра Роберта Пиля (того самого, который создал полицию, но это всего лишь совпадение). К сожалению, навыки стрельбы у Макнотена были не лучше, чем умственные способности, и попал он не в Пиля, а в его личного секретаря Эдварда Драммонда. Рана не была смертельной, чего, увы, нельзя сказать о викторианской медицине: после нескольких дней кровопусканий, пиявок и бог весть чего ещё, Драммонд скончался, а Макнотен предстал перед судом.

Его защитники настаивали, что Макнотен не осознавал содеянное, искренне полагая, что тори преследуют его, а значит, был сумасшедшим. И они выиграли дело. Макнотена отправили в Бетлемскую больницу (её сотрудники отметили, что он «застенчив, склонен к уединению и считает тори своими врагами» – это описание подошло бы многим из нас), но страна встретила приговор в штыки – в Великобритании такое порой случается. В результате дебатов в Палате общин было решено, что «для того, чтобы построить защиту на невменяемости, должно быть ясно доказано, что в момент совершения деяния обвиняемый по причине душевной болезни страдал от такого нарушения умственных способностей, что не мог осознавать природу и свойство данного деяния, а если и мог, то не осознавал, что поступает неправильно»[97]. В правовых нормах Англии, США и Содружества наций эта формулировка около ста лет использовалась для ведения защиты, построенной на невменяемости. По сути, она используется до сих пор.