Пришёл, увидел и убил. Как и почему римляне убивали

Это, пожалуй, единственный во все задокументированной римской истории пример того, как император решил расследовать убийство путём осмотра места преступления. Ничего подобного в Риме никогда не происходило, потому что представления римлян о доказательствах отличались от наших. Когда в римских судах слушались дела об убийствах, никому не приходило в голову взглянуть на кинжал, перчатки или другие вещдоки. Вместо этого люди выступали с тщательно подготовленными речами, используя одни и те же риторические приёмы. В основном они вещали о характере убитого и/или жертвы, об их образе жизни в целом, а не о конкретных обстоятельствах конкретного дела. А судья или присяжные выбирали того, кто им больше нравился. Осмотр места преступления не играл в этом процессе большой роли. Поэтому никто не ожидал, что Тиберий решит взглянуть на окно, из которого выпала Апрония. Это было настолько неожиданно, что Сильван даже не удосужился прибраться после убийства, и Тиберий, если верить Тациту, обнаружил «следы борьбы, показывавшие, что Апрония была сброшена вниз насильственно»[106]. Увы, Тацит не уточняет, что это были за следы. Может быть, стулья, разбросанные по комнате, или порванные занавески, или кровь на мягкой мебели. Если честно, у меня это в голове не укладывается. Сильван был очень богат. У него было много рабов. При этом он почему-то не приказал им привести комнату в порядок, чтобы она не выглядела так подозрительно. Никому не пришло в голову всё там протереть, пока Сильван ходил к императору. По-видимому, никто не думал, что грозный Тиберий, правитель всей Западной Европы и Северной Африки, бросит все дела и побежит осматривать чью-то спальню. Ни один император, кроме него, не стал бы этого делать, даже ради внука маминой подруги. А Тиберию просто нравилось всё загадочное. Сохранилось много милых историй о том, как он исследовал что-то, что его заинтересовало. Плиний Старший в своей «Естественной истории» (в сущности, энциклопедии всего, что было известно Плинию) сообщает, что Тиберий интересовался странными морскими чудовищами, обнаруженными во время отлива близ нынешнего Лиона (среди них были морские слоны и загадочные морские бараны)[107]. А Флегонт из Тралл в своей безумной книге о греческих и римских диковинках пишет, что Тиберий велел изготовить слепки гигантских зубов и костей, найденных на территории современной Турции. Если верить Флегонту, один зуб был длиной около 30 см; император приказал изготовить полноразмерную модель гиганта, которому он мог принадлежать[108]. Как отметила Адриенна Майор, это делает Тиберия первым в истории палеонтологом[109]. Ему, как какому-нибудь Фоксу Малдеру[110], не терпелось разобраться в каждом загадочном деле, о котором его ставили в известность – и сбивчивый рассказ Сильвана о внезапном самоубийстве Апронии не стал исключением.

Один итальянский историк считает, что в деле Сильвана Тиберия заинтересовало ещё одно обстоятельство. Он выдвигает предположение, что Марк Плавтий Сильван и некий Сервий Плавт, которого, если верить хронике Св. Иеронима, в 24 году н. э. уличили в растлении собственного сына – это один и тот же человек. Если это так, человеком он был поистине ужасным: сперва он совершил половое преступление в отношении сына – в чём конкретно заключалось «растление», Иероним не сообщает – а затем, когда в этом его уже обвинили, убил жену, выбросив её из окна. А ведь сделать это не так-то просто. Задумайтесь на мгновение о том, каково это – схватить взрослую женщину, которая, скорее всего, активно сопротивляется, и выкинуть её из окна, не давая ей уцепиться за подоконник или за что-нибудь ещё. Представьте, какая это упорная борьба не на жизнь, а на смерть. Даже если Сильвану кто-то помог, этот способ убийства нельзя назвать простым. Он свидетельствует о том, что он не планировал ничего заранее, но в тот день был решительно настроен расправиться с жертвой. И если Сильван и Сервий – одно лицо, возможно, обстоятельства смерти Апронии навели Тиберия (и её отца) на мысль о мотиве преступления. Нетрудно представить, что жена испытывала отвращение к мужу-насильнику, в результате чего могла вспыхнуть драка. Удивляло лишь то, что подобное произошло в одном из «благородных» семейств, члены которых должны были контролировать эмоции и беречь свою репутацию.