Прислуга

В щелке под дверью торчат розовые мамины шлепанцы. Стараюсь не обращать на них внимания.

– Первая из интервьюируемых… жаждет рассказать свою историю.

Не может быть, чтобы миссис Штайн вот так сразу разоблачила мой блеф.

– Мисс Фелан, эта негритянка действительно согласилась откровенно поговорить с вами? – По тону Элейн Штайн понятно, что вопрос не требует ответа. – О своей работе в белой семье? В таком месте, как Джексон, штат Миссисипи, это чертовски рискованная затея.

Тут-то я и почувствовала первый укол тревоги, подумав, что, возможно, Эйбилин будет не так легко убедить. Но даже не подозревала, что она может ответить так, как ответила на ступенях своего дома неделю спустя.

– Я видела в новостях, что творится у вас на автобусных остановках, – продолжает миссис Штайн. – И как в тюремную камеру, рассчитанную на четверых, заталкивают пятьдесят пять негров.

– Она согласилась, совершенно точно.

– Что ж, впечатляет. И вы полагаете, остальные тоже станут беседовать с вами? А что, если их хозяева узнают?

– Интервью будут проходить в тайне. У нас здесь и вправду несколько небезопасно.

В действительности я и не представляла, насколько это опасно. Я четыре года провела в изоляции, в отрезанной от мира комнате общежития, читая Китса, Эудору Уэлти и беспокоясь исключительно о курсовых работах.

– Несколько небезопасно? – В трубке раздается смех. – Марши в Бирмингеме, Мартин Лютер Кинг. Чернокожие детишки, которых травят собаками. Дорогая моя, это самая острая национальная проблема. Но, простите, эта тема не пройдет. Ни в виде статьи, поскольку ни одна южная газета не станет ее публиковать. И уж точно не в виде книги. Сборник интервью не будет продаваться.

– Ох… – Прикрыв глаза, чувствую, как возбуждение спадает. – Ох.

– Но я позвонила, чтобы сказать, что это отличная идея. Однако опубликовать такой материал невозможно.

– А что, если…

– Евгения, с кем ты там разговариваешь? – раздается мамин голос.

Она пытается приоткрыть дверь, но я резко захлопываю ее и, прикрыв трубку, успеваю прошипеть:

– Я говорю с Хилли, мама…

– В кладовке? Ты ведешь себя как подросток…

– А впрочем… Полагаю, я могла бы почитать ваши материалы. Издательскому бизнесу не помешает встряска.

– Правда? Ой, миссис Штайн…

– Я не сказала, что согласна. Делайте свои интервью, а там посмотрим, будет ли результат стоить судебных преследований.

Я издаю целый ряд невнятных звуков, прежде чем в состоянии произнести:

– Благодарю вас, миссис Штайн. Не могу выразить, насколько ценна для меня ваша помощь.

– Пока благодарить не за что. Если нужно будет со мной связаться, звоните Рут, моему секретарю.

И связь прерывается.

В среду в бридж-клуб Элизабет я прихватываю старую сумку. Красную. Уродливую. Но сегодня она необходима.

Это единственная сумка, в которую помещаются письма Мисс Мирны. Кожа потрескалась и потерлась, толстая лямка оставляет коричневый след на белой блузке. Это садовая сумка бабушки Клэр. Она носила в ней садовые инструменты, и дно все еще усыпано семечками подсолнуха. Сумка мне совершенно не идет, но это неважно.

– Две недели, – встречает меня Хилли, поднимая два пальца вверх, – и он приедет.

Она улыбается, мне остается только улыбнуться в ответ.

– Сейчас вернусь, – бросаю я и проскальзываю в кухню со своим баулом.

Эйбилин, как обычно, стоит около раковины. Прошла неделя с тех пор, как я приезжала к ней.

– Добрый день, – тихо произносит она.

Даже по ее позе заметно, как ей неловко и страшно, что я вновь примусь просить о помощи в работе над книгой. Вытаскиваю из сумки несколько писем, и Эйбилин немного успокаивается, настороженно приподнятые плечи опускаются. Я читаю вопрос о пятнах плесени, она тем временем готовит чай, наливает в стакан, пробует. Добавляет сахару в кувшин.

– Да, пока не позабыла, у меня есть ответ на вопрос о пятнах пота. Минни говорит, пусть намажет их майонезом. – Эйбилин выжимает в чай половинку лимона. – А после вышвырнет непутевого мужа за дверь. – Помешивает, пробует. – Минни не слишком ласкова с мужиками.

– Спасибо, я обязательно это запишу, – отвечаю я, а потом как можно более непринужденно вынимаю из сумки конверт. – Да, вот еще. Я должна отдать вам это.

Эйбилин вновь вся сжимается.

– Что там? – спрашивает она, не протягивая руки.

– За вашу помощь. Я откладывала по пять долларов за каждую статью. Здесь тридцать пять долларов.

Эйбилин поспешно отводит глаза:

– Нет, спасибо, мэм.

– Пожалуйста, возьмите, вы их заработали.

Из столовой доносится звук отодвигаемых стульев, голос Элизабет.

– Прошу вас, мисс Скитер. Мисс Лифолт будет сердиться, если узнает, что вы даете мне деньги, – шепчет Эйбилин.

– Ей незачем об этом знать.

Эйбилин внимательно смотрит на меня. Глаза усталые. Я знаю, о чем она сейчас думает.

– Я ведь уже говорила. Простите, но я не могу помочь вам с этой книжкой, мисс Скитер.

Кладу конверт на стол, понимая, что совершила чудовищную ошибку.

– Пожалуйста. Найдите другую цветную служанку. Помоложе. Кого-нибудь… другого.