Прислушайтесь к городу…

— Трудностей практической работы я не боялась, прекрасно понимала, что только на практике приобрету настоящий опыт, — вспоминает Валерия Николаевна. — При первом выезде на место происшествия не повезло, неудачно выскочила из автомашины и подвернула ногу, боль адская, но терплю. Сказать, чтобы вызывали другого эксперта, совестно. Ведь оперативным работникам придется ждать, а им мое заключение нужно немедленно, чтобы начать поиски преступников по Горячим следам. Сжала зубы, заставила себя не думать о боли и принялась за осмотр. Нашла отпечатки пальцев, проверила, не оставлены ли они владельцами квартиры, изъяла взломанный дверной замок с характерными следами, с отпечатков обуви преступников сделала гипсовые слепки, все сфотографировала, сдала в НТО вещественные доказательства и отправилась в поликлинику. Идти-то совсем рядом, а вышла из управления и шага сделать не могу. В общем, оказалась трещина в голеностопном суставе, пришлось месяц пролежать в гипсе.

Может создаться впечатление, что с выездами на места преступлений у майора Визировой происходили лишь одни курьезы. Нет, это не так, ей пришлось дежурить сутками и выезжать на места происшествий двадцать пять лет. Роль эксперта на месте преступления сложная и ответственная. Его задача состоит не только в том, чтобы зафиксировать и изъять следы преступников. Эксперт обязан оценить обстановку, проанализировать ее и сделать соответствующий вывод. Он должен доказать правильность своих суждений, указать на взаимосвязь тех следов, которые им наблюдались, и обосновать причину их образования. Выдвинуть свою версию.

Как это выглядит на практике, можно проследить на одном из конкретных случаев из опыта Валерии Николаевны. Однажды ей пришлось выехать в один из районов Москвы для осмотра склада универмага. Склад магазина находился в подвальном помещении, там хранились меха и радиоаппаратура. Кладовщики, явившись утром на работу, обнаружили на складе беспорядок и пролом в стене на том месте, где когда-то была дверь, выходившая на лестничную площадку жилого дома. Эту дверь забили досками изнутри, а со стороны подъезда заложили кирпичами. Работники уголовного розыска решили, что взлом двери со стороны подъезда был невозможен и что кладовщики сами растащили ценные вещи, а, чтобы скрыть хищение, симулировали кражу. Конечно, бывают и такие случаи, но Визирова тщательно осмотрела пролом и пришла к выводу, что взлом совершен из подъезда и что была кража, а не симуляция и что обвинять кладовщиков нельзя. Оперативные работники потребовали доказательства, и тут же на месте Валерия Николаевна провела эксперимент: стена была восстановлена, уложены кирпичи. Эксперт убедительно показала весь механизм взлома со стороны подъезда. К слову сказать, через неделю кража была раскрыта.

— И все-таки мне ближе почерковедение, — говорит Визирова. — Последние годы на осмотры я не езжу. Не посылают. И правильно, возраст не тот, кроме того, руковожу группой экспертов, а еще у меня новая нагрузка, учу молодых экспертов, передаю опыт и, конечно, занимаюсь своей любимой экспертизой и, знаете, не перестаю удивляться многообразию жизненных ситуаций.

Об одном деле, где главную роль сыграли экспертизы Визировой, писала журналист Ольга Чайковская в «Литературной газете» в судебном очерке «Месть», Но она уделила главное внимание психологическим аспектам, а стоит рассказать о сложностях, возникших при расследовании.

«…Жил на свете очень молодой человек — Саша Козырев, — писала в своем очерке Чайковская, — ему было восемнадцать, когда он женился на женщине старше себя, через несколько лет расстался с женой, встретив другую женщину, тоже старше его, — Антонину Ивановну Пичушкину. Они прожили вместе три года, но Саша оказался и в этот раз непостоянным. Ушел от Антонины Ивановны и женился на студентке своего института Ольге Фирсовой. Вошел в семью жены, где были мать, отец и младшая сестра.

И вот в семью Фирсовых однажды пришел конверт с фотографией: похороны, гроб, цветы и среди всего этого — Олино лицо. Сбоку еще были вмонтированы надгробный памятник, мертвая голова и пиковый туз. В другом письме была фотография Ольги с выколотыми глазами. А потом пошли письма нецензурного характера, исполненные мрачных угроз…»