Пристойное поведение

Сплю. Долго. Не могу пошевелиться, башку от подушки не могу оторвать. Вечером понимаю, что надо бы до ванной добраться, а потом попить, горло дерет адски. Может, скорую вызвать? Интуиция подсказывает, что на данном этапе кофе уже не поможет. Интересно, а есть ли у меня чай?

Не помню, когда в последний раз было настолько плохо физически, разве что в глубоком детстве.

На полпути к холодильнику голова внезапно начинает кружиться так сильно, что хватаюсь за стену, сажусь на корточки в коридоре, прислоняюсь затылком к дверному косяку и закрываю глаза. От света они слезятся, нащупываю выключатель и вырубаю лампочку. Сижу некоторое время в темноте. Черт, надо в «скорую» звонить или хотя бы кому-нибудь, вряд ли это нормально.

Радует, что Вероника в порядке. Тайный агент под прикрытием Леся, без одной недели Санникова, ежедневно умудряется осведомиться о здоровье Веро. Мы вроде как… расстались, а я продолжаю тревожиться за соседку. Чушь какая-то. Не моя больше проблема. Но это происходит на каком-то другом уровне. Вот с Регинкой мы редко общаемся, в некоторые годы едва с днем рождения друг друга поздравляем, а мне все равно она не безразлична. Но Регина-то родная, сестренка с которой рос, а Вероника? Еще одна в моей жизни… Сколько таких было? Сколько еще будет? Десятки. Третий вечер сижу в темноте и пялюсь в окно, чтобы увидеть… не знаю — силуэт, цвет одежды, движение какое-нибудь.

Вот лампочка зажглась — вернулась с работы. Мелькнет то на кухне, то в комнате. Штора дернулась.

Что в ней особенного? Точно так же, как и Ксюша, была поймана на измене, а после встречалась с женатым мужиком. Все ее железобетонные принципы удалось сломать за каких-то пару-тройку недель. Один за другим. Легко. Вскрыть по щелчку пальцев. А были ли они вообще?

Она бросила вызов, я победил, как и планировалось, но победа не доставляет удовольствия. Я думаю о том, что она, наверное, плакала после того, как я ушел.

Болеть премерзко. Был бы под рукой пистолет с сигнальной ракетой, применить его самое время. Но пистолета нет, а сотовый в комнате. На некоторое время выключаюсь.

Как по волшебству, слышится щелчок, входная дверь открывается. Прикидываю, у кого могут быть ключи — арендодатель или Вероника, не так много вариантов. Настраиваюсь на то, чтобы позвать на помощь. Челюсть не слушается, не шевелится. Мгновенный путь сигнала от мозга к телу вдруг видится сложным и тернистым, я посылаю команды, но не могу их выполнить.

В прихожей включается свет.

— Егор? Ты дома? — зовет Вероника.

Я дома. Пройди по коридору и найди меня. Я кое-что понял, и я тебе об этом расскажу. Или напишу, потому что язык в кои-то веки не слушается.

— Отлично, так и знала. Галочка, ты где, малышка? Ну и бардак он тут устроил, кошмар какой. А, вот ты где, привет, ребеночек. Он тебя хоть кормил? Или просто забыл и бросил? О да, верю, от него можно ожидать всего, чего угодно. Я сама до сих пор под впечатлением. Жаль, что ты не умеешь разговаривать, думаю, тебе есть на что пожаловаться. Три дня света в квартире нет, гадаю — неужто забил на тебя? Как я рада, что ты жива! Знаешь, а я уже ничему не удивляюсь. Иди ко мне. Так, отлично, вот твоя корзинка. Все, валим, Галюсик. Бежим отсюда, пока не застукали. К черту Математика, без него справимся. Мамочка тебя не бросит.

Затем шаги, свет в комнате гаснет, хлопок двери.

Капец, эта женщина только что украла у меня черепаху!

Сомнений больше не остается, я болен чем-то смертельным, не может быть, чтобы обычный грипп парализовал тело и тормозил мысли. Мне кажется, у меня галлюцинации.

Тем не менее, упорно не помираю. Некоторое время собираюсь с силами, затем, наконец, добираюсь до комнаты, в кровати нахожу мобильный, перебираю номера и звоню единственному человеку, который мне поможет несмотря ни на что:

— Мама, привет, — она тут же хватается за мой голос, подмечает интонации всего лишь двух произнесенных слов. Мама есть мама. Крошечного «привет» ей более чем достаточно, чтобы насторожиться. Она тараторит без остановки, едва успеваю вставлять слова: — Слушай, я… что-то не так делаю. Хуже становится. Нет, не волнуйся. Не пьяный. Не, не обдолбанный. Честное слово. Вызови мне скорую. Нет, не вздумай ехать сама. Мама! Я прошу не приезжать потому, что боюсь — вдруг это заразно. Блин, да клянусь, что не передоз у меня! Ну ты чего?! — молодец, Егор, родная мать тебя дерьмом считает! Есть чем похвастаться к тридцатнику. Так держать! — Адрес… я писал тебе, помнишь? Адрес студии, где работаю. Вызови скорую, ладно? Мам, мне так жаль. Годы идут, а позвонить, кроме тебя, по-прежнему некому. Что ж я такой сволочью вырос, а?

А потом я долго лежуна одеяле и тупо улыбаюсь факту, что Веро утащила мою черепаху Галину. Стырила! Из-под самого носа! Я в восхищении. Злюсь по-прежнему на себя и окружающих, но продолжаю одновременно с этим посмеиваться. Во дает девка!