Пристрастие к смерти

— Я подумала, что убийца взял его, чтобы покончить с собой, если полиция подберется к нему слишком близко, и не считаю нужным препятствовать этому. С его стороны было бы в высшей степени разумно поступить именно так. Но теперь, полагаю, пора рассказать о пропаже полиции.

— Конечно, ты должна им все рассказать, — согласилась Сара и, подумав, добавила: — Надеюсь, Холлиуэлл не взял его себе на память? Ты же знаешь, как он был предан дяде Хьюго. Может, не хотел, чтобы пистолет попал в чужие руки?

— Весьма вероятно, — согласилась леди Урсула. — Я разделяю его опасения. Но в чьи руки?

Барбара Бероун подняла голову и произнесла своим детским голоском:

— Пол выбросил его несколько недель назад. Он сказал, что небезопасно держать его в доме.

Сара перевела взгляд на нее.

— Не очень-то безопасно и выбрасывать. Можно же было просто сдать в полицию. Но зачем? У папы было разрешение на владение им, и пистолет лежал в совершенно надежном месте.

Барбара пожала плечами:

— Не знаю, правда, но он мне сказал. И это же не имеет никакого значения, правда? Он ведь не был застрелен.

Но ей никто не успел ответить — внизу раздался звонок.

— А вот, должно быть, и полиция, — сказала леди Урсула. — Раз так, то они вернулись гораздо раньше, чем я ожидала. У меня такое ощущение, что они на пути к завершению своего следствия.

— Ты знаешь, да? — резко сказала Сара. — С самого начала знала?

— Я не знаю, и у меня нет реальных улик. Но я начинаю догадываться.

В полном молчании они слушали, как стучат по мраморному полу в вестибюле каблуки Мэтти, но она, казалось, не слышала звонка. Сара нетерпеливо сказала:

— Пойду открою. И дай Бог, чтобы это действительно была полиция, пора наконец узнать правду — всем нам.

5

Прежде всего он отправился на Шепердз-Буш, чтобы забрать пистолет. Он не мог сказать, зачем тот ему нужен, равно как и зачем он его украл из сейфа. Но на Шепердз-Буш его тоже нельзя было оставлять; пора было найти для него другой тайник. К тому же, имея при себе оружие, он испытывал пьянящее чувство обладания властью и собственной неуязвимости. А то, что пистолет раньше был собственностью Пола Бероуна, а теперь принадлежит ему, делало его не просто оружием, а превращало в талисман. Когда он держал его, целился, поглаживал ствол, к нему возвращалось ощущение торжества, испытанное в тот первый миг, который ему хотелось переживать снова и снова. Странно, как быстро проходило это ощущение; его даже иногда подмывало рассказать Барби, что он для нее сделал, рассказать прямо сейчас, не дожидаясь момента, когда признаться будет уже безопасно и благоразумно. Он так и видел, как эти синие глаза широко раскрываются от ужаса, восхищения, благодарности и, наконец, от любви.

Бруно был в студии, работал над очередной декорацией. Суэйн подумал: как же он мерзок с этой своей широченной полуобнаженной грудью, по которой среди волос мечется амулет — серебряная голова козла на цепочке, со своими толстыми пальцами, к которым крохотные кусочки картона словно бы прилипают, когда он с бесконечной осторожностью вставляет их на нужное место.

Не поднимая головы, Бруно сказал:

— Я думал, ты съехал с концами.

— Я и съехал. Просто надо забрать последние вещи.

— Тогда отдай ключ.

Не говоря ни слова, Суэйн положил ключ на стол.

— Что мне говорить, если придет полиция?

— Она не придет. Они знают, что меня здесь больше нет. В любом случае я отправляюсь на неделю в Эдинбург. Можешь им так и сказать, если они явятся вынюхивать здесь.

В маленькой задней комнате, сплошь застроенной полками, которая служила одновременно спальней для гостей и кладовкой, где Бруно хранил свои старые макеты, ничто никогда не передвигалось, здесь даже не убирали. Доминик встал на кровать, чтобы дотянуться до верхней полки, пошарил под основанием макета Дансинанского замка и вытащил «смит-вессон» с патронами. Сунул его в холщовую сумку вместе с оставшимися носками и рубашками и, не попрощавшись с Бруно, вышел. Было ошибкой то, что он вообще сюда переехал. Бруно на самом деле никогда его не любил. И квартирка жалкая — удивительно, что он прожил здесь так долго. Спальня Пола на Камден-Хилл-сквер куда удобнее. Он легко сбежал по лестнице и закрыл за собой дверь, радуясь, что больше никогда ее не откроет.

На тропе, бегущей вдоль канала, он оказался слишком рано, сразу после половины четвертого, но вовсе не от нетерпения. Он знал, что мальчик придет. После встречи с мисс Уортон у него вообще возникло ощущение, будто он плывет по течению, но не как игрушка в руках судьбы, а как триумфатор на гребне удачи и эйфории. Никогда еще он не чувствовал себя таким сильным, таким уверенным, так хорошо владеющим собой. Он не сомневался, что мальчик придет, так же как не сомневался, что эта встреча окажется исключительно важной.