Пристрелочник

По "Указу об основании" мне следует принимать сирот. Что масса из них будет перегружена вот такими болячками... Чтобы потом локти не кусать - надо сделать запас.

Делали. Горит.

С-с-с... Спокойно...

***

В свете улетающего пламенем "эликсира жизни" для десятков или сотен детей, стал лучше виден кусок пляжа. Муромский плот, наша "рязаночка", в которой два чужих мужика махали топорами, пробивая днище. Другие лодки, уносимые течением. И два ушкуя. Не вытянутые на берег, а привязанные к вбитым нами, два дня назад, сваям временной пристани.

Убегающие по пляжу мужики впрыгивали в ушкуи, очередной залп стрелков Любима существенного эффекта не произвёл - далеко. Кто-то упал, кто-то завопил, его за шиворот втянули через борт. Последние беглецы сбросили канаты с причальных столбов, ушкуи выпустили вёсла, развернулись по течению Оки и...

На Руси говорят: "и был таков". Предполагается, что прежде, пока шкодничал, "таков" - не был.

Спускаться с обрыва, выйти на пляж... было стыдно.

Первое, что я увидел внизу, в устье оврага - давешний бондарь. Какого чёрта его понесло с верху, с места будущей мастерской - сюда, к реке?! Смерть свою искал?

Убежать на своих клюках он не мог. Да, похоже, и не пытался. Разрублен топором лоб, а не затылок. Ещё мёртвые. Можно радоваться - не Пердуновские. Мои - хоть и молодые, а ребята здоровые, крепкие. Они больше на верху работы делают. Здесь - калеки. Пришлые, приблудные, "брошенные"...

И что?! Это тоже мои! Теперь -- покойные.

С-с-с... Спокойно...

-- Весело живёшь, воевода. Так князю и передам. Что подарочек его - шиши речные прибрали.

Пришедший на плоту муромец, сидит на песке и заматывает тряпкой окровавленную руку. Рядом, с огромными, испуганными глазами, сидит на корточках его мальчишка. Этот - цел. Видимо - успел убежать.

-- Не. Я под водой спрятался.

-- А дышал как?

-- А у нас на плоту сзади щель есть. Такая... ну... отхожая. Я поднырнул и сквозь неё...

Настоящий славянин. Ещё византийцы отмечали манеру славянских воинов прятаться в воде с головой и дышать сквозь камышовые трубки. Потом выскакивали из такой засады с оружием в руках. Здесь - не камыш, и малёк - не воин, но принцип тот же. Главное - соображалка сработала. Плот-то вытащили из воды только наполовину - под кормой глубины хватило.

-- Ванька! Раззява плешивая! Да что ж это деется?! Да ведь всё ж прахом! Люди - побиты, товары - пограблены, труды - порушены...! Для чего?! Для чего стараемся?! Для шишей гадских?! Чтоб им ни дна, ни покрышки, чтоб подняло да размазало, чтоб трясца их одолела, чтоб кости растеклися, что б...

Опасность прошла - Николай появился. Весь... в крайнем расстройстве. В слезах и причитаниях. Ходит по пляжу, поднимает разное брошенное, роняет. Плачет и проклинает. Будто - с ума сошёл. Он тут каждую вещицу через руки пропустил. Вон - рукав от озяма. Он за тот озям целый вечер торговался. Выторговал, почитай, задарма.

Я его понимаю.

Но говорить мне так... нельзя.

Впрочем, несмотря на вполне искреннюю скорбь по поводу утраты части майна и кажущееся сумасшествие, Николай в разуме. Достаточно одного пристального взгляда. Он валится на колени передо мной, подвывая и стукая головой в песок, извиняется за "ваньку".

-- Иване! Господине! Прости дурня старого! Не со зла! С тоски-печали! Ведь делали ж старалися! Ведь и твои ж труды тута вот! А всё прахом, всё попусту! У, злыдни проклятые!

Не вставая с колен, грозит кулачком в темноту, туда, куда ушли ушкуи.

Подходит, прихрамывая, один из моих ребят.

-- А я тама... сараюшку городили, воротцы навешивал. Там и заночевал. А тут эти. Побегали вокруг, да я и убежал. Прости воевода - мне против троих... плотницким топором биться... не посмел.

-- Молодец. А то и тебя тоже бы... обмывали да складывали. Сказывай - чего видал.

Из его рассказа получается такая картинка. Два ушкуя. Гружёны под борта. Новогородцы. Человек по двадцать на каждом. Знали, что я стою на Стрелке, но не знали подробностей. Что-где тут нынче расположено. Это хорошо - лазутчиков шишей среди моих нет. Наверное. Утащили нашу мордовку и двух относительно целых мужичков из новосёлов. Своего полона, вроде, не было.

Забавно - искали именно меня, спрашивали:

-- Где Зверь Лютый ночует?

Прямо песня брошенной жены "Напилася я пьяна":

"Ты скажи-ка мне расскажи-ка мне

Где мой милый ночует

Если он при дороге - помоги ему Боже

Если с любушкой на постелюшке

Накажи его Боже".

Я нынче ночевал в балагане у Терентия. Видать, его и следует считать "любушкой". Поскольку меня "Боже" - наказало. Разорением, погибшими...

Вокруг постепенно собирается народ, вставляют в разговор из своих свежих мемуаров, плачутся о нанесённом ущербе. Наконец, протискивается Ивашка. Уже в доспехе и со своей знаменитой гурдой на поясе.

-- Чего делать будем, господин Воевода Всеволжский?

В толпе кто-то продолжает нервно рассказывать:

-- эти гады-вороги набежали, да давай... а я не спужался, я сразу - нырьк и забился... а соседа-то мово в три топора... кровищи-то...

Его обрывают, все замолкают. Тишина.