Пристрелочник

Обычная домовая сантехническая система делается до 10 бар. Причем некоторые приборы (керамические вентили, резьбовые муфты...) испытывают затруднения уже при 6,5. А 10 атмосфер способны выдержать лишь сварные соединения и особые фитинги (с конической резьбой или пресс-гильзой). Чего у меня нет вообще.

Вывод? - А не надо делать невозможного! Работаем без резьбовых соединения, вентилей и фитингов. Ремонтопригодность снижается... Потерпим. А дальше, по "Гребешку", где вся эта арматура будет нужна - вода пойдёт с верхней точки самотёком и без таких давлений.

Ещё у меня есть... утор!

Ну-ка прикинем. Сорокавёдерная бочка - вмещает полтонны. Их кантуют, роняют, катают... запас прочности... Забавно: вот такая примитивная конструкция - клепчина, донник, утор, обруч с натягой... держат... пару тонн. При диаметре днища в чуть больше метра.

Это где-то 0.3 - 0.2 бар. Тогда... Увеличиваем толщину клёпки, глубину утора...? Нет, не вытягиваем... Секционирование? Строим очередь из бочек... закопанных, зафиксированных в траншее по склону. И ставим клапана. Внутри каждой бочки. На верхних концах соединительных труб между днищами соседок. Ниппель. Давление снизу упало - клапан закрылся. Каждая бочка держит только воду внутри себя. 80-100 таких бочек... Высоту бочек можно удвоить, головной диаметр и диаметр в брюхе - подсократить. Мда... Предусмотреть возможность единичной расстыковки и аварийного слива...

Это - ещё один вариант. Если долблёные полу-колоды со стальными стяжками не выдержат.

Третий:

-- Христодул, Горшеня. Ещё нужны трубы глиняные.

-- А чё ты, а чё ты?! Печек-то ещё нету! Нету печек - ничего нету! Ни труб, ни глечиков, ни братин! Ты печки давай, печки! А труб мы те каких хошь понавылепливаем.

Горшеня в обычной своей манере. Что успокаивает привкусом рутинности: и вправду - "понавылепливает".

И Христодул - тоже в своей обычной. Только манера другая: взгляд из подлобья.

-- Посмотрели мы тот Ярилинский овраг. Негоже. Слои глин идут разные, тонкие.

Есть тут такое место. Овраг удачно вскрывает слоистую структуру осадочных пород Дятловых гор. Хорошо видны разные по цвету и фактуре слои разнообразных глин, суглинков, песков, которые откладывались здесь в древности.

Видно-то оно видно, но... Моя ошибка. Христодул - организатор, не исследователь. Может навести порядок в существующем, улучшить известное, промыть мозги досягаемым. Придумать новое, выбрать новое место... не его.

-- Не... Не то чтобы... Хотя конечно... Там слой лежит - ну чисто негорючий кирпич! Вот те хрест! Ядрёный такой, крепкий. Кхе... Но - тонкий. Да. Эт Христодул верно говорит. А другого... ну... не видать... вроде бы... Вот.

Горшеня - мастер-рукодел. Может часами вылепливать какой-то хитрый подсвечник, неделю просидеть перед печами, отрабатывая режимы обжига. Неплохой наставник: может внятно объяснить, наглядно показать, терпеливо повторять, исправлять, контролировать... Но найти место для гончарного производства... Ткни ему пальцем, скажи - здесь. Он будет делать "здесь". Будет без конца мять шмат глины, плевать в него, подсыпать песочку, подливать водички... А вот сам - не выберет.

И ещё он боится Христодула. Как они будут вместе работать? Гончар и вертухай...

-- Понятно. Горшеня, как дождь кончится, идёшь в Ярилин овраг, копаешь огнеупор... которая глина ядрёная. Сделаешь печку, где укажу. Как-как... Позабыл как вся Русь живёт? Зодчий, зди сильнее! Кирпич-сырец, сложить печь, греть пока не прокалится. Потом в той печи обжигать уже нормально... Огнеупорный кирпич - нужен спешно. По обычному глиняному кирпичу... Христодул, идёшь прямо на восход. Вёрст семь - десять - двенадцать. Там доброе глинище.

Люди... они того. Не только сапиенсы, но и, временами, сильно хомы. В смысле: имеют эмоции. И выражают их на морде лица.

-- Ты, Христодулушка, на меня так коряво не морщись. Ежели я говорю - так оно и есть. И тебе того глинища на всю жизнь хватит. Не найдёшь - я тебе сам покажу. Только спрошу после: а на что ж тебе глазыньки? Коли они под ногами не видят? Может, вынуть-прибрать их? А? За ненадобностью?

Моя манера переходить к смертельным угрозам, не повышая голоса, почти не меняя интонации - пришлым незнакома. А моим знакома, да подзабыта. Теперь народ вздрагивает, подтягивается. Шёпотом проносится:

-- Правду люди говорят: "Немой убивец". Прирежет и слова доброго не скажет... Да како слово?! Он же ж - и не почешется!

Христодул, после моего ухода из Рябиновки, остался совершенно неуправляемым. Прежде он подчинялся напрямую мне. Меня не стало - сам стал "бал править". Многие его боятся за злобность и методичность. А теперь я его снова... "на короткий поводок". Конечно, парень кривится.

И ещё: в Рябиновке у него был устоявшаяся технология, режим, система. А здесь всё создавать заново, думать, планировать... не по накатанному, в неизвестное-неопределённое...

Но если кто забыл... при всей моей любви и уважении к ветеранам Пердуновки... я ведь и вправду зарежу. И выпотрошу. Только жарить да кушать не стану. Мне вчерашние славы - не указ, мне завтрашние дела - головная боль.